Как вел себя в тюрьме В. И. Самцов? Из его последнего письма видно, что он сблизился с тюремным надзирателем Михаилом Сосуновым, который для политических заключенных был «единственным человеком, незаменимым товарищем», и Самцов просил «принять его на службу и верить ему как будущему рядовому работнику партии большевиков» 56.
Это, по сути, рекомендация принять в ряды большевиков нового достойного товарища. Ясно, чтобы заслужить ее, М. Сосунов должен был доказать свою преданность Советской власти, оправдать доверие арестованных большевиков. Не исключена возможность, что политические заключенные поддерживали связь с волей через М. Сосунова, но В. И. Самцов, чтобы не подвергать риску других, не упомянул в письме о связях с большевистским подпольем.
Сейчас известно по воспоминаниям бывшей надзирательницы женского корпуса Малининой, что областная тюрьма была связана с ашхабадской подпольной организацией большевиков. 300 заключенных-большевиков и рабочих за сочувствие Советской власти томились в ашхабадской тюрьме. В мужском корпусе вместе с другими сидели сыновья Степана Шаумяна, А. И. Микоян, в женском — Дианова, жена убитого председателя Кизыл-Арватского ревкома, подруги 26 бакинских комиссаров — Джапаридзе, Фиолетова и другие. Особенно издевались над политическими заключенными. Их морили голодом, им запрещалось приносить передачи. В таких условиях они дорожили каждой весточкой с воли. Малинина установила связь между мужским и женским корпусами. Общение придавало арестованным новые силы, вселяло уверенность в скорый приход Красной Армии. «Через Трещенкова завязалась связь с большевистской подпольной организацией, с товарищами Кунаевым, Артамоновым и другими, — пишет Малинина. — От них я принимала литературу и деньги для передачи арестованным. Была налажена также и связь с Мервом…» 57
Это подтверждает и белогвардейский документ, перехваченный советской контрразведкой: «Влияние свое означенная организация (большевистское подполье. — Р. Э.) начинает распространять и на места заключения» 58.
Трудно представить, чтобы коммунист Самцов, человек кипучей энергии, все долгие месяцы заключения мог бездействовать, не связался со своими единомышленниками. Лишь условия конспирации не позволили ему открыто написать об этом в последнем письме. Несомненно, что В. И. Самцов установил связь с подпольем Каахка, а затем и Ашхабада. Не только в населенных пунктах, но и на передовых позициях врага, как известно, существовали подпольные группы. Действовали они и на белогвардейских бронепоездах. «Перебежчики сообщили, что у белых боеприпасы хранятся в железнодорожных складах, — вспоминает И. В. Бухаренко о боях за Каахка и действовавших там подпольщиках. — Идем туда, опасаемся, пет ли мин. Во дворе видим бикфордов шнур и электропровод, оба перерезаны. И тут у пас друзья» 59.
Белогвардейское правительство держало Самцова в заточении и тогда, когда истек срок тюремного заключения.
Он напомнил о себе письмом к властям. «Комитет общественного спасения», пришедший на смену эсеровскому правительству, 5 апреля 1919 года рассмотрел решение суда. На приговоре, уже потерявшем силу, появилась весьма выразительная резолюция: «Приговор по отношению подсудимого Самцова утвердить. Члены комитета генерал-майор Крутень, Акимов, Зимин»60. Не подтверждение ли это смертного приговора?
Почти за месяц до вступления в Ашхабад частей Красной Армии В. И. Самцов написал свои предсмертные строки. Их нельзя читать без волнения: «Итак, завтра, т. е. 13-го июня, меня вышлют, даже может туда, куда выслали бакинских комиссаров… отвезли две станции и расстреляли. Ну, это неважно, революция требует крови, и без этого обойтись нельзя… Остаюсь верно преданным до могилы рабоче-крестьянской Советской России. Член партии коммунистов-большевиков В. Самцов» 61.
О чем думал Влас Иванович, когда сидел за письмом? Не о себе, а о победе революции, о торжестве Советской власти и идей великого Ленина, о своих товарищах по партии, о жене, четырех детях и матери-старушке, «которая лишена зрения».
Деятельность подполья не могла быть достаточно эффективной без участия в ней передовых, сознательных представителей дайханских масс, местного населения. Большевики, вовлекая в ряды подполья наиболее революционных рабочих и солдат, укрепляя связи между нелегальными организациями, не забывали и о туркменском селе, о широких слоях бедноты, сочувствующей Советской власти.