К неудовольствию организаторов съезда пришлось обсуждать и вопрос об освобождении политических заключенных, которые в знак протеста объявили голодовку. Было оглашено письмо арестованных, требовавших освободить всех без исключения. Разумеется, здесь не обошлось без влияния большевистского подполья, имевшего связь с ашхабадской областной и другими тюрьмами, проводившего активную политическую работу среди заключенных и охраны.
В те дни профсоюзы мастеровых и рабочих депо Красноводска, Главных мастерских Кизыл-Арвата, а также рабочих Казанджика и Джсбсла на своих собраниях требовали от властей немедленно освободить арестованных28. Эта политическая кампания, руководимая большевистскими подпольными организациями, была важна не только тем, что могла обеспечить освобождение заключенных, в большинстве своем коммунистов, советских работников, рабочих, сочувствовавших Советской власти, но и тем, что могла стать своего рода школой политического воспитания трудящихся, подготовкой такого массового движения, которое свергло бы контрреволюционное правительство.
Правительство, опасавшееся крушения своей власти, было вынуждено разослать по железнодорожной линии всем председателям профсоюзов телеграмму следующего содержания: «Съезд профессиональных союзов и городов постановил освободить теперь же всех заключенных политических, коим не предъявлено обвинение. Постановление это принято Комитетом спасения и приводится в исполнение. Голодовка прекратилась с воскресенья»29.
Из-под ареста освободили 72 человека, но еще много рабочих и среди них большевиков томилось в заключении.
Само белогвардейское командование не скрывало, что «большевики вполне открыто работали на съезде». Белогвардейская контрразведка, располагая сведениями об активной работе подполья, не без основания считала, что на «съезде появятся и возьмут верх большевистские настроения»30. Хотя такие настроения охватили значительную часть делегатов, большевики все же не смогли в достаточной мере использовать трибуну съезда. Сказалась не только слабость подполья, разрозненность революционных сил, но и двурушничество эсеров и меньшевиков. Но съезд обнаружил весьма примечательное явление: в народе назревала ненависть к белогвардейцам и интервентам, на глазах шел процесс полевения масс, даже тех элементов, которые на первых порах ратовали за эсеровское правительство, способствовали его приходу к власти.
Областной съезд профсоюзов, созванный по воле правительства, превратился в грубый фарс, ставший финальной сценой игры в демократию. «Комитет общественного спасения», окончательно убедившись, что свои-
Ми силами не сдержать фронта, не справиться с нарастающим движением масс, возопил о помощи. В Закаспий приехал посланник Деникина генерал Лазарев, с Кавказа стали прибывать воинские части. Положение на белом фронте несколько улучшилось.
Такой оборот событий вызывал настоятельную необходимость усиления деятельности большевистского подполья, сплочения трудящихся вокруг партии. Для этого нужно было шире использовать легальные возможности. Большевики на практике убедились, что при умелой постановке дела профсоюзы можно превратить в опорные базы для развертывания массово-политической работы среди трудящихся, использовать их для нелегальных связей, явок подпольщиков и т. д.
3. СВЯЗИ С БАКУ
Большевистское подполье Закаспия, оторванное от Центра, возлагало надежды на революционный бакинский рабочий класс и его авангард — коммунистов, выдержавших испытания в горниле классовых схваток. В них трудящиеся туркменской земли видели своих братьев по классу, готовых протянуть руку помощи, поделиться богатым революционным опытом, объединить усилия трудящихся, живущих по обе стороны Каспия, в борьбе против интервентов и буржуазных правительств.
Закаспийские подпольщики, заняв в профсоюзах руководящее положение, установили связь с Рабочей конференцией — легальной организацией, использовавшейся Бакинским комитетом большевиков в политической борьбе против английских оккупантов и буржуазного правительства Азербайджана. Конференция, являясь постоянно действующим представительным органом рабочего класса, пользовалась большим политическим авторитетом, была, по выражению С. М. Кирова, «рабочим парламентом».