П. Бесшапочный, руководя большевистским подпольем, лично сам участвовал в строго законспирированной работе. Часто выезжая в служебные командировки, он распространял на фронте и по линии железной дороги революционную литературу и газеты, получаемые из Баку. Организация установила связи с подпольщиками по всему Закаспию и в Баку, имела явки в Красноводске, Кули-Маяке и других местах.
В ноябре 1919 года военно-полевой суд белогвардейцев, рассмотревший дело о красноводской подпольной организации, отметил, что большевики долгое время пользовались широкой сетью явок, раскинутых по всему уезду. На одной из конспиративных квартир в Кули-Маяке недолгое время скрывался от слежки агентов белогвардейской контрразведки П. Я. Бесшапочный. Через этот населенный пункт подпольщики получали из Баку нелегальную литературу, здесь, вероятно, в малолюдном местечке, на Бесшапочного обратили внимание и арестовали.
Вместе с П. Я. Бесшапочным судили группу подпольщиков, арестованных по одному делу. Бесшапочного приговорили к смертной казни через повешение, его жену Марию Ивановну и ее сестру Анну Кузнецову суд «помиловал»— заменил смертную казнь «каторжными работами без срока». Тимофей Зорин и Игнатий Небольсин были приговорены к каторжным работам на 15 лет. Враги страшно истязали руководителя красноводского подполья. Павел Яковлевич Бесшапочный был живым закопан в яму79.
Несмотря на расправу с руководителями подполья, оставшиеся на свободе большевики и поддерживавшие их рабочие не складывали оружия, продолжали мужественную борьбу с врагом. По заданию большевистской организации передовые рабочие распространяли листовки, дезорганизовывали работу телеграфа, железной дороги, выводили из строя технику врага. Так, машинист Манкевич оставил паровоз вблизи линии фронта, а сам скрылся. Многие железнодорожники бросали работу, несмотря на то что администрация заранее отбирала у них паспорта. Военные власти, обеспокоенные влиянием большевиков, арестовали начальника железнодорожной охраны С. А. Плешакова, обвинив его «в сочувствии большевизму и бездеятельности в деле преследования большевиков»80.
Павел Яковлевич Бесшапочный
Мария Бесшапочная
Большое значение имела наступательная агитационно-массовая работа подполья, особенно по разложению белогвардейских войск, по расшатыванию их тыла. Подпольщики руководствовались высокими гуманными идеями: чем больше распропагандированных неприятельских солдат, тем меньше жертв, тем скорее закончится война, тем быстрее придет освобождение.
Агитация за власть Советов в тылу истекающего кровью врага была сопряжена со смертельной опасностью. И все-таки ее вели Я. Андропов, Лупин и другие члены подпольной организации. За подобную «преступную деятельность» военная контрразведка арестовала большевика Дмитрия Ионычева, за «вредные разговоры о добровольческой армии» — милиционера Сергея Солдатова, который «в разговорах сочувствовал Советской большевистской власти». Белогвардейские офицеры, перешедшие на сторону советских войск, признавали, что большевики вели активную работу в войсковых частях81.
18 января 1920 года разведывательная сводка информировала советское командование: «…большая часть населения Красповодска и солдат воинских частей настроены в пользу Советской власти»82. В том, несомненно, и доля заслуги героев подполья.
«Пропаганда велась большевиками в размерах небывало широких, — сокрушался впоследствии Деникин. — Она проникала всевозможными путями в ряды оккупационных и белых войск и в занятые ими районы… Эта работа играла решающую роль в организации победы Красной Армии» 83.
В. И. Ленин, вскрывая причины превосходства революционной агитации над агитацией контрреволюционной, говорил: «Смешно думать, что он (народ. — Р. Э.) пошел за большевиками, потому что их агитация была более искусна. Нет, дело в том, что агитация их была правдива» 84.
Большевистское слово находило благодатную почву: пополнение белой армии состояло из насильно мобилизованных крестьян и в значительной мере из красноармейцев, взятых в плен на Южном фронте. Прозревала «добровольческая» деникинская армия, солдаты стали понимать бессмысленность борьбы против собственного парода, «за веру, царя и отечество» (других лозунгов Деникин и монархическое офицерство не признавали). При удобном случае они сдавались в плен или переходили на сторону советских войск, поворачивая оружие против своих командиров.