— Ну, я не знаю, — смутилась Вяземская, — поначалу мне показалось — правильно Герта предлагает. Мы же ведь за них воевать согласились? И я с Журналистом, и вы все потом на даче у Президента… — Она как-то растерянно посмотрела сначала на подругу, потом на Фёста. — А сейчас ты сказал, и я по-другому посмотрела…
— Неужели до вас сразу не дошло, в чём смысл всех наших «подвигов»? — тоном учителя, уставшего вколачивать в головы туповатых школьников какую-нибудь математическую теорему. — А Секонд должен был просветить…
— Это он Уварова с его Настей, может, и просвещал, — резковато ответила Герта, поняв, что не просто так Фёст говорит, знает, о чём и почему. А ему после боя на истринской даче она инстинктивно доверяла больше, чем своему непосредственному начальству. Уварова же с Анастасией она приплела просто так, от досады, невзначай проявив скрытый комплекс. Сама она на Уварова никаких видов не имела, но ощущала какое-то раздражение оттого, что Вельяминова, во всём остальном весьма резкая девушка, слишком часто смотрит на подполковника взглядом… В общем, слишком уж откровенно смотрит, добро бы — только за пределами части и служебного времени. Людмила на Фёста, впрочем, тоже. Но здесь всё совсем иначе. После того, как Герта спасла командира, она испытывала к Ляхову-первому несколько своеобразное чувство и, в общем-то, радовалась, что отдала человека, получившего от неё «вторую жизнь», в хорошие руки[7].
— Значит, не счёл важным с вами эту тему поднимать. Да и с Уваровым, скорее всего, тоже не беседовал. Придётся мне. Вы девушки служивые, вам нравственных категорий касаться не по чину, и волновать они вас не должны, тем более, если совсем не вашего мира касаются. Это мне рефлектировать полагалось бы, с общеморальной точки зрения глядя…
Фёст закурил, что всегда делал, когда принимался философствовать или кого-то в чём-то убеждать. Наверное, у Удолина научился, тот даже лекции в университете читал с зажатой в пальцах дымящейся папиросой.
— Державе, которой вы служите, совершенно не интересно, чтобы вы своими силами или с дополнительной помощью помогли властям РФ самостоятельно справиться с мятежом. И мне, хотя и тамошнему уроженцу, это тоже не нужно. Подумайте сами — зачем нам восстановление и консервация имеющегося государственного устройства? Оно хоть и лучше всего, что предыдущие несколько столетий существовало, но уж если начало сыпаться — и бог с ним. Мертвецов обратно с кладбища не носят. Если появился шанс — так надо его использовать с максимальной пользой. Для того и придуман «Мальтийский крест», который ваш господин полковник курирует. Сами подумайте — ну, искореним мы завтра верхушечный заговор, виновников к стенке поставим, всю полноту власти милейшему нашему Президенту и заодно господину Мятлеву на блюдечке с голубой каёмочкой вернём. И что? Думаете, они хоть какие-то уроки извлекут? Крайне сомневаюсь. Даже такой перекладки руля, как после ГКЧП в девяносто первом, не произойдёт. А зачем? И так всё снова хорошо. Крупный бизнес — при своих, чиновники — тем более. Для тех, кто выживет, — даже лучше, вакансий много откроется. А я, можете смеяться, но — идеалист. И хочу, чтобы Россия раз и навсегда таким государством стала, чтобы я им непрерывно и круглосуточно гордился. Вот как вы своим. А для этого нужно, чтобы нынешний господин президент (поскольку лучшего сейчас на примете не имеется), из последних сил, кровью, пардон, харкая, из этой заварушки выбрался, как ваша Россия в девятнадцатом году из Гражданской войны. Тогда, глядишь, поймёт кое-что…
— А не поймёт? — с острым любопытством спросила Герта.
— Тогда пожалеем его и перейдём к следующему пункту нашего плана. Второй Керенский и второй Горбачёв России ни к чему. И тех выше крыши хватило. Уж лучше Корнилов Лавр Георгиевич.
Глава вторая
То ли волею неких высших по отношению к человечеству и всему историческому процессу сил, то ли из-за сцепления обыкновенных случайностей (которые, по Энгельсу, есть всего лишь «непознанные закономерности») в Замке, в кабинете Арчибальда и прилегающих помещениях, этой ночью собралось множество очень разных людей. Занимавшиеся своими делами и потому не слишком ориентирующиеся во вновь переменившейся обстановке Басманов и Сильвия, Уваров и Анастасия, Катранджи и Кристина, Удолин. Вторую группу образовывали обретшие новый опыт и даже новое самоощущение Мария, Марина, Инга, сумевшие самостоятельно или с чьей-то благожелательной (или просто весьма прагматичной) помощью обуздать ставшего вдруг совершенно зомбиобразным Арчибальда. И третья компания — не имеющие никакого отношения к эзотерике, межвременным перемещениям и играм реальностями, отчего и совсем ничего не понимающие Юрий Бекетов, Николай Карташов, три брата Кузнецовых — Егор, Ваня и Саня, да ещё восемь человек вообще статистов — пошедшие с отставным штабс-капитаном на штурм крюйт-камеры крейсера «Гренвилл» безымянные волонтёры. Подобие футурошока они, безусловно испытали, но шок этот был скорее приятный. Любой почти вариант гарантированной жизни заведомо лучше перспективы близкой смерти. Так что едва ли права Долорес Ибаррури со своим: «Лучше умереть стоя, чем жить на коленях». С колен так или иначе можно подняться, а из могилы — едва ли.
7
В некоторых восточных культурах спаситель несёт за спасённого пожизненную ответственность, если сделал это без его просьбы. Если просьба имела место, получает некоторое вознаграждение — и свободен.