Мы детально проанализировали этот вечер, прошлись по нему туда и обратно. И еще до того, как мы закончили, я знал о том, что произошло, столько, будто сам при сем присутствовал, и гораздо больше, чем знал сам Эрл. Это печальное происшествие было так типично для него, что после первого шока я уже ничему не удивлялся.
Типично было также, что его ум не мог полностью ухватить, как много поставлено на карту и какому риску он подверг и себя, и все свое дело. Кроме того, он не имел представления о том, как овладеть ситуацией. И насколько быстро нам надо действовать. И каким образом.
Служанка Полин придет в ее квартиру лишь завтра вечером. Сохранялся шанс, что до того времени труп не будет обнаружен. Но уж тогда полиция обратит самое серьезное внимание на Эрла, так как о его связи с этой женщиной знали все на свете.
Мне придется заявить, что весь опасный промежуток времени он был у меня, и это должно сработать. Опровергнуть это мог бы только Билли.
Выйдя из дома Уэйна, Эрл, дескать, отправился прямо ко мне. Его привез Билли. Затем Билли был отпущен до утра. Это была вполне надежная версия.
Многие засвидетельствуют, что Эрл и раньше часто заходил в квартиру Полин, но никто не подтвердит, что он был у нее и в тот злосчастный вечер. Да я и сам заходил к ней раза два. Куча посетителей, как мужчин, так и женщин, входили в эту квартиру и выходили из нее. Но из вымученного рассказа Эрла явствовало, что характер нанесенных жертве повреждений исключал женщин.
Прикрытие, которое я должен был обеспечить Эрлу, подвергнется тщательному анализу. Равно как и я сам. С этим ничего не поделаешь. Наше предприятие не только его детище, но и мое, и, поскольку ему нельзя доверить защиту наших интересов, мне придется взять это дело на себя.
Эрла, судя по всему, вовсе не прельщала перспектива вернуться к своим макулатурным журналам, издаваемым увязшей в долгах конторой, которая выкручивалась за счет обещаний, угроз, поддельных чеков или чистого везения. Об этом он даже думать не хотел. А я думал. Эрл нюхом улавливал настроения читающей публики, и эта его способность была гораздо важней, чем поступавшие в банки суммы. Правда, наряду с такой проницательностью у него бывали и капризы, и колебания, и слабости в философских рассуждениях, и даже чувство юмора, которое он нередко проявлял и по отношению ко мне. Все его качества служили определенным целям на деловых совещаниях или общественных сборищах, но теперь они не годились.
В случае необходимости, если положение слишком обострится и Эрл будет не в состоянии ничего сделать, я смогу частично взять огонь на себя. Могу и такое себе позволить. Один из наших сотрудников, Эмори Мафферсон, звонил мне домой как раз в то время, когда Эрл позволил себе эту чертову вспышку ярости, которая теперь так дорого ему обходится. Так что алиби будет вполне надежным.
Самая серьезная проблема, как ни крути, — все тот же большой вопросительный знак относительно того незнакомца. Никто из тех, кто знает Эрла в лицо, не видел его с той минуты, как он ушел со званого обеда. В десятый раз я спросил Эрла:
— Так ничто в этом человеке не показалось вам знакомым?
— К сожалению, нет. Он стоял в темной части улицы. Фонарь был за его спиной.
— И вы не можете сказать, узнал он вас или нет?
— Не могу. Однако я-то стоял у ярко освещенного подъезда. Если он знает меня, он меня узнал.
Я опять начал вертеть эту проблему так и этак.
— Или же он сможет опознать вас, — заключил я, — когда увидит вашу фотографию в газетах, ведь вы окажетесь в числе допрашиваемых. Скорей всего. И мы, наверное, должны постараться, чтобы фотографии были не очень разборчивыми. Но мне хочется иметь хоть какую-то ниточку в этой головоломке как можно скорей. Чтобы было за что уцепиться, если дело осложнится. Так, чтобы мы шли на полкорпуса впереди всех, в том числе и полиции.
Я знал только, что, по словам Полин, этого человека зовут Джордж Честер. Может, это и настоящее его имя, хотя для того, кто знает Полин, такое предположение слишком невероятно, к тому же Джордж Честер не значится по телефонной книге ни в одном из пяти районов Нью-Йорка, ни в пригородах. Полин сказала, что он занимается рекламой. Это ничего не дает. Кто в наше время ею не занимается?
Они в тот вечер заходили в заведение некоего Гила на Третьей авеню, и Полин почему-то назвала эту забегаловку археологическим музеем. Это похоже на правду. Найти такое заведение не составит труда.
А еще они заходили в антикварную лавку на Третьей авеню, и там незнакомец купил картину, перебив ее у какой-то женщины, которая, судя по всему, случайно зашла в лавку в то время, когда они там находились. Нетрудно будет найти лавку и вытянуть кое-что из ее владельца. На картине изображены две руки. Ее название или сюжет — что-то насчет Иуды. Художник — некий Паттерсон. Полотно выглядело так, словно его вытащили из мусорной урны. Потом они зашли в коктейль-бар Ван-Барта. И там будет нетрудно узнать что-нибудь об этом типе. Картину он наверняка забрал домой. Может, даже расплатился за нее чеком.