— Да, но, если вы сломаетесь, придет конец и многим другим. Когда погибает такое большое дело, как наше, — а такое случается нередко, — терпят фиаско очень много ни в чем не повинных людей, гибнут их планы, разрушаются семейные очаги, вянут надежды и мечты, ставится под угрозу будущее детей — все летит к чертям. Мое будущее — тоже.
Он бросил на меня быстрый взгляд. Но я ставил на то, что он был хапугой на благо многим людям. После долгого-долгого молчания он заговорил, и я понял, что он действительно воспрянул духом.
— Что ж, ладно, — сказал он. — Я понимаю, Стив. Чему быть, того не миновать.
Джордж Страуд-6
Утро в понедельник — это общий знаменатель уныния и тоски во всем мире. Ничего не может быть хуже ни для миллионера, ни для нищего.
Однако я всего на четверть часа опоздал к завтраку, отметив про себя, что крошечные изюминки из воскресного пирога успели к утру вырасти в полновесные сливы. Джорджия ритмично дубасила в перекладину стола, отчего столешница постоянно дрожала. Мне снова пришло в голову, что у ребенка, пьющего утром молоко, появляется такое же рассеянно-довольное выражение, как у сытой коровы. Тут явно налицо какое-то духовное родство.
Было ясное солнечное утро, настоящая весна, всерьез и надолго. Я приступил ко второй чашке кофе и стал думать о клумбах в саду, что с ними делать этим летом, как вдруг Джорджетт сказала:
— Джордж, ты просматривал газету? Какая ужасная история с этой женщиной, которую мы, помнится, встречали у Джанота.
Я взял газету. Искать не пришлось. Главная сенсация — на первой странице. Полин Дэло нашли мертвой.
Ничего не понимая и не веря своим глазам, я дважды перечитал заголовки. Но на фотографии была Полин.
В заметке сообщалось, что нашли ее в воскресенье около полудня, а смерть наступила накануне около десяти вечера. В субботу. Примерно в это время я с ней и расстался.
— Это она самая? — спросила Джорджетт.
— Да, — ответил я. — Кажется, она.
Ее убили тяжелым стеклянным графином. Никого не задержали. Допросили ее ближайших друзей, одним из них был Эрл Джанот, но этот известный издатель не видел Полин несколько дней. Вечер провел со знакомыми, а после обеда обсуждал дела со своим заместителем.
— Ужасная история, верно? — спросила Джорджетт.
— Да.
— Ты будешь допивать свой кофе? А, Джордж?
— Что?
— Допивай кофе, и я отвезу тебя на станцию.
— Да. Хорошо.
— Что-нибудь не так?
— Да нет, все в порядке.
— О Господи! У тебя такой мрачный вид.
Я улыбнулся.
— Кстати, — продолжала Джорджетт, — я тебе не сказала, мне понравилась новая картина, которую ты вчера принес. Та, где только две руки. Но она в ужасном состоянии, ты не находишь?
— Да, в ужасном.
— Это Луиз Паттерсон, да?
Внутри меня росло чувство тревоги.
— Да, скорей всего.
— Бог с тобой, Джордж, да что это ты сегодня отвечаешь так односложно: «да», «нет», «скорей всего»? Что-нибудь случилось?
— Нет, ничего не случилось.
— Где ты раздобыл это новое полотно?
— Да приобрел по случаю.
Я прекрасно помнил, что видел, как Эрл входил в дом, где жила Полин, около десяти вечера в субботу. Она зашла туда живая. А теперь он заявил, что не видел ее несколько дней. Почему? Ответ мог быть только один.
Узнал он меня или нет?
Да какая разница! Все равно я здорово влип. Стоит мне всплыть на поверхность, как я окажусь под перекрестным огнем. А это означало бы порушить счастье Джорджетт, Джорджии, мой семейный очаг, всю мою жизнь.
Мне меньше всего хотелось, чтобы мое имя упоминалось в связи с этим преступлением. И это прикрывало Джанота как нельзя лучше. Но ведь он наверняка видел, как кто-то наблюдал за ним, когда он вошел в дом вместе с Полин.
— Джордж?
— Да?
— Я спросила, что ты знаешь об этой Полин Дэло.
— Очень мало.
— О Господи! Да из тебя сегодня надо слова клещами вытаскивать!
Я еще раз улыбнулся, проглотил остатки кофе и сказал:
— Жуткая история, а?
Джорджия кое-как собралась в школу, я с трудом попал на станцию. В поезде перечитал все газеты, изучил все подробности, но практически не узнал ничего нового.
На работе я прошел в свой кабинет, и секретарша тотчас сообщила мне, что звонил Стив Хаген и просил зайти к нему, как только я появлюсь.
И я отправился на тридцать третий этаж.
Хаген был невысокий черноволосый крепыш. Родился он из чрева банковского сейфа, и отцом его был компьютер Ай-Би-Эм. Я знал, что Стив предан Джаноту чуть ли не до самозабвения.