— Неважно, я думаю, в этом что-то есть. Мы возьмем этот их бюллетень и покажем читателям, что́ он на самом деле означает. Начнем с цифр по социальному обеспечению престарелых. В частности, возьмем пособия на похороны и покажем убедительные контрасты. С одной стороны — сколько наше правительство тратит ежегодно на то, чтобы хоронить умерших, с другой — сколько народ тратит на то, чтобы дети не рождались: сравним, так сказать, начальный и конечный пределы жизни. Свяжитесь с Медицинской академией и Медицинским колледжем, добудьте краткую историю абортов да захватите с собой фотографа. Наверное, у них там есть коллекция древних и современных инструментов. Несколько фотографий обеспечат нужный эффект. Еще полезней будет обзор древних методов.
— Одним из них была волшба, — сказал Берт Финч, обращаясь к Тони.
— Отлично, — заметил Рой. — Не забудьте и это включить сюда же. А еще можете обратиться в Американское общество владельцев похоронных бюро, они дадут вам цифры расходов на смерть, а мы им противопоставим расходы на борьбу с зарождением новой жизни. Обзвоните десяток универмагов, узнайте, сколько будущая мать тратит на одежду и все прочее до рождения ребенка. Да не забудьте привести парочку цитат из статьи Джонатана Свифта об ирландских детях.
Рой посмотрел на Тони, худое веснушчатое лицо которого выражало сдержанность.
— Я не совсем это имел в виду, Рой. Я-то думал, мы просто немного драматизируем результаты. Результаты исследования, проведенного Комиссией.
Рой подвел черту под своими записями в блокноте.
— Вот что мы сделаем: проведем экскурс в бизнес, связанный с подпольными абортами. Вторгнемся в общую проблему взаимодействия продолжения жизни с преступностью. Но рассмотрим ее на высшем уровне, только и всего. Продолжайте разрабатывать вашу тему, а когда бюллетень будет готов, мы его проштудируем и обратим внимание читателей на истинные последствия описанного там положения, указав одновременно на упущения в работе Комиссии. Но не дожидайтесь официальной публикации. Можете вы добыть хотя бы черновой вариант, скажем, через две-три недели?
Тони Уотсон, задохнувшись, молчал, и это свидетельствовало о том, что по крайней мере две тысячи долларов на лечение были брошены псу под хвост. Наконец он выдавил из себя:
— Попробую.
Совещание проходило как все, которые были прежде, и, если не произойдет какого-нибудь чуда, как сотни подобных обсуждений, предстоящих в будущем.
Через месяц убийство четырех человек на уединенной ферме, о котором говорил Нэт Сперлинг, сменится перестрелкой в Чикаго, склонность Тони к социологическим исследованиям произведет на свет отчеты о досрочном освобождении заключенных, новую страховую статистику, всеобъемлющее решение Верховного суда. Какова бы ни была тема, она сама по себе ничего не значила. Все дело заключалось в виртуозности каждого из нас и всех вместе взятых.
В конце холла, в отделе Сиднея, было окно, из которого много лет назад выбросился уже почти забытый всеми помощник редактора. Мне иногда приходила в голову мысль, не сделал ли он это после совещания вроде сегодняшнего. Собрал свои записки, прошел по коридору в свою комнату, открыл окно и сиганул вниз.
Но мы пока что не сошли с ума.
То, что мы утвердили на этом совещании, через три месяца прочтут миллион с лишним наших сограждан и примут наше печатное слово как нечто окончательное. Сами они могут этого не осознать, могут даже оспаривать наши решения, но все равно воспримут наши доводы, запомнят некоторые фразы, сформулированные в авторитетном тоне, и в конце концов у них сложится мнение, совпадающее с нашим.
Другой вопрос, конечно, откуда возникали наши мнения. Мы просто получали толчок извне и отмечали на обращенном к читающей публике циферблате больших часов правильное поясное время.
Но время, будучи меркой, по которой кроились и которой руководствовались столько жизней, порой странным образом подводило нас.
Без пяти двенадцать даже примерный план апрельского номера был еще слишком тощим. Леон Темпл и Рой завели бесполезный спор о некой радиопрограмме, которую Леон расценивал как серьезный заговор против здравого смысла, стало быть, чуть ли не как уголовное преступление, а Рой возражал, заявляя, что эта программа всего лишь мелкая неприятность.
— Она идет на довольно низком уровне, почему мы должны создавать ей рекламу? — спросил он. — Она, подобно плохим фильмам, пьесам или книгам, просто не попадает в поле зрения нашего журнала.
— Так же, как обычное мошенничество и изготовление фальшивых денег, — ехидно заметил Леон.