Хасим заразительно рассмеялся.
В целом первое впечатление было приятным: открытый парень, с чувством юмора, смешливый, добродушный. Внешне особо мощного впечатления не производил — некрупный тяж ростом примерно с Холифилда, но чуть помощнее в кости, за счет чего тяжелее. Еще, помню, обратил внимание на иссиня-черный цвет кожи. Пожалуй, Рахман был самым черным негром, которого я видел в жизни.
На следующий день на турнире он честно «протаскал» Фостера весь первый раунд. Со стор„оны это было очень хорошо видно. Однако Мелвин ничего не понял и обрел совершенно ложную веру в свои силы. Во втором раунде он начал наседать, но Хасим быстро остановил его порыв. А потом как-то очень легко и непринужденно выбросил свою длиннющую правую руку вдогонку отступавшему Фостеру, и тот рухнул на пол. Он встал и даже сумел немного очухаться, но после бесподобной по чистоте исполнения комбинации левый-правый сопротивляться уже не мог.
Публика как-то примолкла после этой демонстрации силы. Вообще Рахман понравился зрителям. Один из них с весьма зычным голосом окрестил его «Серегой» и под хохот зала поддерживал все полтора раунда.
Победа явно не обрадовала Рахмана, и с ринга он сошел каким-то разобранным. Потом я его встретил в коридоре, и мы еще немного поговорили. Хасим уже фактически начал сознаваться, что щадил Фостера в первом раунде, но тут в дело вмешался его тренер и наговорил кучу обязательных банальностей, что Хасим «подергал» противника, а потом нокаутировал. Какое «подергал», когда он просто не хотел его бить и начал это делать, только когда Фостер его к этому вынудил!
Вообще мне показалось, что настроение у Рахмана неважное. Кто-то мне рассказал, что буквально за несколько минут до моего разгоюра с ним в коридоре там был и Фостер. Рахман подошел к нему и стал извиняться, но Мелвин, весь разобиженный, махнул рукой и ушел, что совершенно испортило настроение Рахману.
Нелогичность поведения Фостера, который сам напросился на нокаут, меня не удивила. В команде ходили слухи, которые дошли и до меня, что он конченый наркоман. Вот, собственно, и все личные воспоминания о Хасиме Рахмане.
Потом он выступал достаточно успешно, но ему не повезло. В конце 1998 года во время боя с Дэвидом Туа, который Рахман уверенно выигрывал по очкам, самоанец нанес ему свой коронный удар после гонга, возвестившего о конце восьмого раунда. Рахман был потрясен, но бой продолжил. Лучше б он этого не делал, тогда бы Туа дисквалифицировали, и Хасим одержал бы победу. А так он, уже совсем никакой, продолжил бой, который рефери остановил в десятом раунде. Сам Хасим считал, что преждевременно, так как он мог еще сопротивляться, но со стороны так не казалось. Матча-реванша Туа ему тогда не дал.
Через год слегка зарвавшегося Рахмана в восьмом раунде буквально вышиб с ринга выступающий в Америке российский боксер Олег Маскаев. Хасим упал за канатами на стол, который сломал своим нелегким телом и увлек за собой на пол еще и стоявший на столе компьютер. Тогда казалось, что серьезная карьера Рахмана на этом и закончится, но он сумел собраться и выиграл несколько боев.
Тем не менее в начале 2001 года Рахман котировался среди тяжеловесов не очень высоко, и Льюис выбрал его в качестве разминочного соперника перед предполагаемым боем с Тайсо-ном. Ввиду не слишком большого интереса к этому бою в Америке, местом его проведения была выбрана Южная Африка, где он состоялся 22 апреля (в Америке было еще 21-е) в пригороде Йоханнесбурга.
Где-то недели за две до боя букмекеры оценивали шансы в этом бою как 20 к 1 в пользу Льюиса, но непосредственно перед боем ситуация ощутимо изменилась, и в разных американских изданиях между строк то и дело проскальзывало нечто напоминающее надежду на чудо: а может, все-таки...
Повод к этому дал сам Леннокс Льюис. В течение нескольких месяцев перед боем он занимался чем угодно, но не тренировками, и главным образом вместе с украинскими тяжеловесами братьями Кличко снимался в фильме «Ocean 11». В Йоханнесбург Льюис прилетел только за неделю до боя, в то время как Рахман там провел к тому моменту уже почти месяц и прекрасно акклиматизировался. Он правильно сделал: местные условия требовали именно такого подхода — высота около 2000 м над уровнем моря очень обманчива. Разреженность воздуха начинает чувствоваться далеко не сразу, зато сильно. Существует два способа приготовить себя к работе в такой атмосфере, хороший и плохой. Хороший заключается в том, чтобы сделать то, что сделал Рахман, то есть приехать загодя и постепенно адаптироваться. Плохой — приехать сразу на матч и понадеяться, что твой организм пронесет тебя еще на старой волне. Леннокс выбрал плохой способ. Он приехал за неделю, что считается оптимально плохим сроком: организм как раз успевает предельно разболтаться от этих новых для себя условий, но еще даже не начинает к ним адаптироваться. Позже менеджер Льюиса Фрэнк Малоуни недоумевал: как Эммануэль Стюард мог такое позволить?
Кроме того, при одном взгляде на чемпиона становилось ясно, что тренировками он себя в последнее время не изнурял. Льюис весил 122 кг, тогда как до сих пор его максимальный боевой вес не превышал 115. Как-то сами собой приходили на память не слишком удачные бои Леннокса с хорватом Желко Мавровичем и с Реем Мерсером, которых он откровенно недооценил. И все же казалось, что его колоссальный запас прочности позволит ему без особых проблем разобраться с Рахма-ном.
Но Льюис решил на этот раз сделать все возможные ошибки. Чтобы наверстать упущенное, он стал изнурять себя тренировками непосредственно перед боем и сбросил за неделю около семи килограммов, а такая радикальная сгонка веса, как известно, очень ослабляет. Все же победа его казалась почти неизбежной.
Когда Рахман вышел на ринг, вид у него был подавленный. Внешне, по крайней мере, он никак не походил на боксера, которому предстояло сотворить самую большую сенсацию с тех пор, как Бастер Даглас нокаутировал Тайсона 11 февраля 1990 года. А вот Льюис был абсолютно спокоен и совсем не волновался, как это было перед боем с Дэвидом Туа в ноябре 2001 года. Вот уж точно: не знаешь, где найдешь, где потеряешь.
Льюис с самого начала боя выбрал обычную для себя, несколько ленивую тактику — не спешить, не форсировать события, а дождаться момента и влепить свою мощнейшую плюху справа. Ну а если такой возможности не представится, то хватит и очков, набранных главным образом левой и изредка правой. Однако сейчас эта тактика была вынужденной, так как ни на что другое у него просто не было сил. К тому же он периодически казался уж слишком ленивым, а временами ему явно не хватало воздуха.
В первых трех раундах Льюис выглядел все-таки получше Рахмана. Во втором ему удалось слегка потрясти Хасима, однако развивать успех он не стал. Или не смог? А может, действительно берег силы, которых было не так уж и много.
В четвертом раунде Рахман был активнее, хотя пропускал
по-прежнему больше. Видимо, Льюис почувствовал, что надо как-то изменить рисунок боя, и пятый раунд начал пободрее. Рахман к тому времени тоже выглядел усталым и, судя по всему, не очень надеялся на победу. Создавалось впечатление, что план Льюиса, если у него вообще был какой-то план, в конце концов сработает: через пару раундов уставший Рахман раскроется, Льюис нанесет свой коронный правый кросс или апперкот, и на этом все закончится. Но...
Пятый раунд уже подходил к концу, когда Льюис, как он это часто делал на протяжении всего боя, попятился назад, как бы выманивая Рахмана на атаку. Правда, перед этим Леннокс совершенно точно пропустил довольно сильный удар, хотя, судя по всему, он его не потряс. Рахман почти побежал за ним. Льюис уперся в канаты и, видимо, собирался уйти в сторону, что он вообще-то мастерски делает. Так в бою с Туа, использовав этот прием на последних секундах боя, он заставил противника провалиться и забодать головой стойку ринга.
И тут... Вполне возможно, датчики сейсмоактивности в окрестностях Йоханнесбурга зафиксировали в это мгновение подземный толчок. Если так, то они ошиблись. Это Льюис рухнул на настил ринга. Отчаянно длинный — чуть ли не из-за спины — удар Рахмана справа просвистел между перчаток британца и обрушился сбоку на его челюсть. Леннокс сам усилил воздействие удара тем, что именно в этот момент стал смещаться влево, то есть навстречу удару.