— С детьми ведь ничего не случилось? Или с Кеном? Все здоровы?
— Да, с ними все в порядке. С ними всегда все в порядке. А вот со мной нет. Я не в порядке.
— Что произошло? Если не расскажешь, я не смогу тебе помочь.
— Му, я вешу одиннадцать стоунов.
Кому-то, возможно, покажется, что это не такой уж серьезный повод для раннего утреннего звонка, но Марина прекрасно все поняла. При росте в пять футов четыре дюйма одиннадцать стоунов веса не так-то легко скрыть, как ни оденься. Это этапный вес, вроде этапного дня рождения. Тридцатый, сороковой или пятидесятый день рождения можно рассматривать просто как еще один день в жизни, но вместе с тем эти дни полны большого значения. Знаменательный день рождения заставляет вас пристальнее всмотреться в будущее, подытожить прошедшее, дать ему оценку, переосмыслить его или попросту принять, каков он есть. Вот и Сюзи. Когда она весила десять стоунов тринадцать фунтов, то обманывала себя тем, что, пожалуй, еще не набрала лишнего. Но одиннадцать стоунов…
После той встречи в ресторане Марина не виделась с Сюзи. Ее забавляла мысль о том, что Сюзи семь лет стимулировала лактацию, чтобы не растолстеть, и вместе с тем такое ненормальное поведение изумляло ее. Она мало что во всем этом смыслит, но все-таки интересно, что этот затянувшийся период грудного кормления сделал с гормонами Сюзи? И что будет теперь, когда она остановилась? У нее, наверное, голова идет кругом от свободы; эти гормоны, должно быть, ходуном ходят, напоминая о себе, обнаруживая свое недовольство тем, что все эти годы с ними неважно обращались. Неудивительно, что она не может больше контролировать свое тело; оно воспользовалось возможностью, чтобы в конце концов взять контроль над ней.
— О, Сюзи, мне так жаль. Знаю, каково тебе сейчас. Я почти всю жизнь испытывала то же самое, так что мне все понятно. Но не надо психовать. Почему бы нам не встретиться и не пообедать?
— Пообедать? — завизжала Сюзи. — Чтобы смотреть, как я толстею? Да ты что, с ума сошла? Это Дэвид во всем виноват.
Марина переменила позу.
— Почему? Он-то что сделал?
Сюзи удержалась, чтобы не выложить подробности происшествия, хотя все уже закончилось. Да и не это доставляло ей страдания.
— Не дает мне таблетки. Я-то вижу, что они с вами со всеми сделали, а веса у меня лишнего чуть больше нормы, так что ему не нужно давать мне много таблеток, но этот мерзавец вообще ничего не дает! Я его умоляла, угрожала…
— И чем ты ему угрожала?
— Да так… ничем. Просто пообещала, что скажу Кену, как он разбрасывается деньгами, или еще что-нибудь. Он стал плести что-то про этику, очень смешно в его устах, как ты думаешь?
— Сюзи, выпей чашку чая, я тебе позвоню, когда встану и приду в себя. Все будет хорошо, я это знаю.
— Да нет же, хорошо уже никогда не будет. Если, конечно, только… ну да!
— О чем это ты? — спросила Марина, почувствовав подозрение и тревогу одновременно. — Что ты собралась сделать?
— Это настолько очевидно, что не знаю, почему мне это не пришло в голову раньше! Рожу еще одного ребенка! Когда ты беременна, никто не замечает, какая ты толстая, а как только малышка родится…
Когда она произнесла эти заветные слова, в голосе ее послышались мечтательные нотки.
— Я буду кормить его грудью. Мне пора, Му. Кен встает. Ну и сюрприз я ему приготовила!
И она повесила трубку. Марина в изнеможении откинулась на подушку.
— Полагаю, это была Сюзи? — с иронией спросил он.
Марина посмотрела на красивое лицо всего лишь в нескольких дюймах от ее лица и ощутила новый прилив сил. Она прижалась к Дэвиду и принялась гладить по голове, хотя он и говорил ей, что это его раздражает. Итак, она похудела. А если уж ты похудела, то можно позволить себе делать то, что вызывает раздражение. Людям, мужчинам, ты даже больше нравишься, когда вызываешь у них раздражение. Марина чувствовала свою власть, и ей это нравилось.
— Не говори больше ничего, — прошептала она.
Страстно целуя Дэвида, она чувствовала себя совершенно счастливой.
ГЛАВА 14
За десять дней Марина переспала и с Энди Клайном, и с Дэвидом Сэндхерстом. Таким образом, общее число ее любовников составило три.
Ее первым и единственным бойфрендом был университетский товарищ, как это и бывает в университете. Его звали Фрэнк, и в нем не было ничего привлекательного. Она познакомилась с ним в первый же день и оставалась до последнего дня. Они вместе спали, жарили на сковородке котлеты разными способами, помогали друг другу с конспектами, дважды в день вежливо говорили: «Я тебя люблю», а потом Фрэнк отправился в Базилдон[34], где занялся вопросами планирования в городском совете, а Марина уехала в Лондон.