Несколькими домами дальше я вошел в магазин и купил пачку сигарет. Потом вышел, снимая на ходу целлофановую упаковку. Человек в плаще невинно прохаживался там, поглощенный интеллектуальным занятием. Был ли он один, или ещё какие - то хитрецы, или они использовали для слежки двоих?
Я купил восьмипенсовый билет и подождал автобуса. К счастью он был полон и я локтями проложил себе дорогу к первой двери. Человек в плаще остался зажатым в середине автобуса и в тот момент, когда двери стали закрываться, я вышел из него. Возможно, что он понял мое намерение, но не мог ничего поделать, ибо автобус был набит пассажирами, как бочка селедками. Я отошел от остановки и сел в такси. Говорят, что хороший агент чувствует шестым чувством, что находится под наблюдением, как чувствуют отличные пилоты неполадки с самолетом при отсутствии внешних признаков. Я чувствовал себя отвратно, но я не воспринял это как вдохновение. Когда я чувствую угрозу, мне всегда не по себе.
Я вышел из такси в одной из пробок, чтобы оторваться, если они были на машине, и вошел в метро, направляясь к Марбл Эпр. Мне нужно было сделать пересадку, и я вышел из вагона, когда двери закрывались. То же самое я сделал на Марбл Эпр. Затем я вошел в Гайд Парк и направился к Серпантину. Можно удостовериться, что за тобой не идут, только в малолюдном месте, где легко осмотреться. Я прошел по краю водоема, глядя на следовавших за мной как нищенок уток и гоняя клеветников голубей. Зеленый цвет успокоительно подействовал на меня и я даже улыбался самым ужасным няням, толкающим коляски с драгоценными малышами. Как прекрасна жизнь... Отметь это, Макальпин, и сделай все возможное, чтобы выжить.
Я проследовал до "Хилтона", прошелся в двух шагах от "Плейбой Клаб" и рядом с гранитом и позолотой посольства США. Надо отдать должное американцам... Они здорово заботятся об облегчении жизни своих граждан. Я вошел туда и направился в приемную. Было ещё слишком рано и все служащие были в моем распоряжении.
- Я жду телеграмму. На фамилию Макальпин.
Один из них ушел и вернулся с пакетом. Я дал ему десять шиллингов, чтобы смягчить шок потери. Прочтя на ходу телеграмму, я сел в такси, всегда стоящие там в ожидании богатых туристов. Я велел шоферу направиться к Сити, прикурил "голуаз" и опустил стекло. Затем я разорвал телеграмму на четыре части и сжег каждую часть отдельно. Сделал я это для того, чтобы не устраивать пожара в своем бауле. Я растер в порошок пепел и с удовлетворением развалился на сидении.
Первые указания были кратки:
"Сейф 2371. Уайлд банк. Бишопсгейт. "Уайлд банк был одним из старинных заведений, где на вас даже не посмотрят, если у вас нет сотни тысяч фунтов. Звание пэра или что-то на этом уровне заставит быть с вами любезными. Я чувствовал, что первое дело связано с коррупцией, вымогательством или шантажом.
Выйдя из такси, сохраняя осторожность, я прогулялся несколько раз по станции метро Банк, большому залу, похожему на кроличью клетку неопределенного цвета. После того, как я принял все необходимые меры предосторожности, мне не хотелось попасться в последний момент.
Сити был тих и лишь бронированные грузовики на погрузке создавали помехи движению. Кто знает, в каком месте больше чувствуется пульс деловой жизни и оборота средств, чем в финансовом сердце Европы. Но британский флегматизм продержится дольше, чем наш фунт.
Вот краткая история Уайлд банк. Его основатель - образованный, но лишенный средств сын торговца кофе в Лондоне, взрастивший нескольких капитанов морского флота Георга III. Один из его друзей имел счастье первым принести в страну весть о победе под Трафальгаром. Эту новость юный Уайлд узнал прежде, чем она достигла Адмиралтейства... небольшая дружеская услуга. Уайлд тут же все спускает на неустойчивом рынке. Разражается невероятная паника. Акции стремительно падают. Уайлд бешено скупает их. Объявляется официальная победа. Всеобщее ликование. На рынке тут же все акции резко растут в цене. Состояние Уайлда сделано.
Немалое количество самых старых и всеми уважаемых заведений прошли сквозь сомнительные дела. Банковский зал у Уайлда для простых вкладчиков, нуждающихся время от времени в наличности, отделан оранжевым мрамором и напоминает мне викторианский писсуар. Я рассмотрел всех служащих и кассиров, свободно держащихся и услужливо улыбающихся. Мне понадобилось три минуты, чтобы найти нужного мне человека. Рост метр восемьдесят пять, в отлично сшитом костюме, но с потертостями на рукавах, уставной галстук, короткий подбородок и длинные зубы. Около двадцати четырех лет, прирожденная канцелярская крыса. У него светло-голубые глаза и он носит легкий перстень с печаткой, очень легкий и очень роскошный. Не забудьте, что я вынужден работать с подобными людьми, отбросив остатки благородства.
Сделав вид будто, ошибся местом, и чтобы увериться в этом, я направился к выходу. На привратнике была прекрасная бежевая униформа и высокая шляпа с золотым галуном. Если бы я сказал ему, а это было правдой, что он одет по последней моде с Портобелло Роуд, он бы мне не поверил. По его загорелому лицу и манере держаться можно было сказать, что он служил в том же самом полку, что и исполнительный директор.
- Не могли бы вы мне помочь? - спросил я.
- Да, сэр?
- Здесь есть молодой кассир. Я узнал его, мы учились в одной школе. Я не могу вспомнить его имя... Это ужасно неприятно, вы знаете. У него голдстримовский галстук. Такой высокий тип с рыжими волосами.
Он улыбнулся от сознания того, что может проявить свои энциклопедические знания по фауне Уайлд банка. Он рассказал бы мне всю историю заведения, будь у меня время.
- О, да, сэр. Вы говорите о мистере Чимсе-младшем. Бамбере Чимсе.
Я взволнованно поблагодарил его за воссоединение с фиктивным однокашником, так давно не виданным. В одиннадцать часов я сидел у Лиона и выпил три чашки кофе, наблюдая за тем, как чернокожая служанка моет полы.
Без пяти час я вернулся в укромное место и принялся наблюдать за впечатляющим входом в Уайлд банк. Секунда в секунду Бамбер Чимс, если выполнявший функции привратника эксгвардеец не солгал мне, вышел, с видом заблудшей овечки прижав к себе свернутые в трубку бумаги. Я следовал за ним на приличном расстоянии до того момента, как он вошел в бар в полуподвале, полный импозантных людей в темных одеждах с желтизной на щеках, потягивающих розовый джин. Чимс взял приличный сэндвич с засохшей ветчиной и полпинты выдохшегося пива. Я заказал "боллс" со льдом и приблизился к нему.
- Чимс, Бамбер Чимс, старина! Сколько лет я тебя не видел? Наверное с вечеринки у Анжелы, в её ужасном доме в Челтенхеме? С Джони Уэйни? Вечер, на котором он так набрался, что разбил машину, возвращаясь к себе?
Он кисло улыбнулся, возможно потому, что его часто останавливают совершенно незнакомые люди.
- Ты не забыл мое имя? - Я рассмеялся, чтобы бедолага почувствовал свою вину. - По правде говоря, мне пришлось спросить твое у привратника.
Его это несколько успокоило.
- Я вспомнил тебя, узнал... Припоминаешь вечер в Камберленд Террас? И чертова старину Тома, бегущего голым по Ридженс Парк? В шестидесятом году? Лэмб, Джаспер Ламб.
На его крохотном ротике вырисовывалась улыбка. Его голос, некое подобие блеяния, ещё больше подчеркивал его принадлежность к пушистым братьям.
- Конечно, Джаспер. Какое-то время я не мог поверить, старина.