Бенни Линделауф
Большие истории для маленького солдата
BENNY LINDELAUF
HELE VERHALEN VOOR EEN HALVE SOLDAAT
Copyright text © 2020 by Benny Lindelauf
Copyright illustrations © 2020 by Ludwig Volbeda
Original title Hele verhalen voor een halve soldaat
First published in 2020 by Em. Querido’s Uitgeverij, Amsterdam
© Е. Асоян, И. Лейченко, И. Михайлова, перевод, 2023
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательский дом «Самокат», 2024
«Дитя историй ты, я с одного взгляда проведала […].
Ежели так, поведаю тебе историю мою, – вот тебе подарок за историю, что ты рассказал».
– Давид Гроссман, «С кем бы побегать»[1]
История часового
Если в солдаты и дальше будут набирать такую мелюзгу, подумал Часовой, то поднимать шлагбаум мне больше не потребуется. Они смогут без труда проходить прямо под ним.
По равнине брел мальчик. Раздуваемая ветром одежка болталась на нем бесформенным мешком. Пальто, рубашка и брюки были явно сшиты на вырост, хотя не верилось, что когда-нибудь он достигнет размеров, которые предвещал его гардероб. Самыми необъятными были сапоги. Роскошные сапоги. Ветер и песок отполировали их до блеска, еще не успев поцарапать. Шаркая по песку и щебню, мальчик приблизился к шлагбауму. За спиной он нес набитый доверху рюкзак.
– Стой, – крикнул Часовой, перевесив внушительную саблю с левого плеча на правое. Не ради удобства, а чтобы продемонстрировать свое оружие. Чтобы путешественники не вздумали брать в голову всякие глупости.
– Это пост номер 7787? – спросил мальчуган.
Часовой кивнул.
– И за ним война?
Часовой снова кивнул.
Он сразу узнал хрупкого мальчонку в мешковатой одежде. И эти сапоги, конечно. «Замшевые с красными кисточками», – предупреждали его.
– Какой дар ты принес на благо Мира? – поинтересовался Часовой.
Мальчик так крепко завязал рюкзак, что ему потребовалась целая вечность, чтобы его открыть. Он аж весь покраснел от напряжения.
Первой показалась мандолина. Инструмент явно берегли как зеницу ока. Струны были туго натянуты. Дерево сияло глубоким медовым блеском. Стоило мальчику выудить мандолину из рюкзака, как раздалось ласкающее слух треньканье, под стать песне.
Мальчик протянул мандолину Часовому. Тот покачал головой, хоть и любил музыку. Мальчик растерянно взглянул на него, после чего снова склонился над рюкзаком.
На этот раз оттуда выполз шарф, связанный из толстой козьей шерсти. Было ясно как день, что ни одна капля не просочится сквозь мягкую пряжу. А прочные стежки надежно защищают от солнца и ветра. Идеальный подарок тому, кто несет караул на голой равнине, но Часовой вновь покачал головой.
Он дал слово.
И он его сдержит.
В третий раз склонился мальчик над рюкзаком. И достал стопку конвертов, перевязанную широкой атласной лентой. Письма пахли изысканными духами. То были, без сомнения, любовные письма. Что может быть лучше чтения долгими, темными, одинокими ночами? Но и на этот раз Часовой покачал головой.
Последний подарок возник не из рюкзака. И отказаться от него было труднее всего. Мальчик разулся и протянул Часовому сапоги. Часовой вспомнил о собственных сапогах, расползавшихся по швам, со стоптанными подошвами, и уже хотел было ответить: «Хорошо, давай их сюда и проходи».
Но он этого не сделал. Он был с Севера. Не человек – кремень! Дал слово – держи.
Мальчик уставился на пустой рюкзак, затем на Часового. И беспомощно пожал плечами.
– Больше у меня ничего нет, – сказал он.
Точно так, как предсказывали.
Часовой снова переместил саблю на другое плечо. Поймав последний луч уходящего дня, железный клинок засиял, подобно далекой звезде.
– Тогда отдай мне свои уши.
– Уши?
Мальчик в ужасе скосился на острую саблю и сглотнул.
История старшебрата
Было у Старшебрата ПЯТЬ братьев, и все младшие.
Никто из них никогда не бывал на войне.
Старшебрат оказался первым.
Первым, кто износил сапоги, первым, чью фетровую шляпу намочило дождем и унесло ветром. Первым, кто спал в стоге сена, ветвях огромного дерева, и первым, кто коротал ночи в игрушечной лавке – единственном уцелевшем здании в сгоревшем дотла безымянном городе. Обугленная тряпичная кукла, подобранная в углу разграбленного магазина, служила ему подушкой.
Старшебрат никогда не задумывался, зачем его послали на войну. Не рвал на себе волосы и не вопил на всю округу: «Почему я? Почему я?»