— Внимание, — сказала Мэгги. — Кушать подано.
Поданная Мэгги фриттата лежала на огромном сине-белом блюде кантонского фарфора. Она была порезана на порционные куски. За ней в серебряной проволочной корзинке последовали лепешки. Еще она поставила на стол зеленый салат, политый лимонным соком и ореховым маслом, и поднос с маринованным луком, выращенным в собственном огороде и вымоченным в уксусе из хереса своего же приготовления. Когда Мэгги увидела, как Элисон накрыла на стол, у нее внутри все оборвалось.
— Мы начнем без Кеннета? — спросила Айрин. Его пустой стул неожиданно оказался самым заметным местом за столом.
— Я думаю, что да, — тихо сказала Мэгги. — До его возвращения, наверно, еще очень долго.
Джорджия, которая, почти трясясь от нетерпения, зашла в столовую, вдруг отбросила салфетку и сказала:
— Где он, черт возьми? За чем ты его послала? Такого никогда не бывало!
— Да, мам, что происходит?
— Ну, — начала Мэгги; к горлу ее подкатил комок величиной с небольшую сливу. — Я прогнала его.
— Мы это уже слышали! — закаркала Джорджия. — Я хочу знать, куда и зачем!
— Он провинился, и я попросила его уйти.
— Ты сказала «провинился»?
— Очень провинился, — ответила Мэгги.
— И ты попросила его уйти?
— Я сказала ему, чтобы он собрал свои вещи и уходил.
Элисон, услышав это, зарыдала.
— Ты выгнала моего мальчика?
— Да. — Мэгги элегантным движением взяла вилкой кусочек картофеля и отправила его в рот. Все присутствующие положили свои вилки.
— Ты уже звонила адвокату? — прозаично спросила Айрин. Затем, повысив голос на октаву: — Чарли, звони Бобу Марковицу! Сейчас же. — Это был их адвокат.
— Я не собираюсь звонить Бобу в Рождество, — ответил Чарли.
— Он — еврей. Какое ему дело до Рождества?
— Я тоже еврей, и Рождество мне не безразлично.
— Ладно, хорошо. Тогда я ему позвоню.
— Послушай, мама…
— Это чрезвычайная ситуация, — сказала Айрин.
— Ну, не такая уж она чрезвычайная, — сказал Чарли. — И Боб Марковиц тебе не какой-нибудь сантехник. Сядь и успокойся.
— Это так грустно. Мне так жаль, извините меня, — всхлипывая, сказала Элисон и со слезами выбежала из комнаты.
Хупер приподнялся со стула, но не последовал за ней.
— Как все это странно, — пробормотал он.
— Он тебя ударил? — спросила Айрин так, будто была частным детективом.
— На самом деле я ударила его, — сказала Мэгги.
— Ты ударила моего сына! — заскрипела Джорджия. — Ах ты мерзавка!
— Что он тебе сделал, мам?
— Лучше тебе не знать.
— Ты ударила моего сына и имела наглость выгнать его из его же собственного дома! Где телефон? Дайте мне телефон.
— Не давай ей телефон, Мэгги, — сказала Айрин. — Она позвонит адвокату. Она позвонит целому эскадрону адвокатов, да еще и судье впридачу.
— Я собираюсь позвонить шоферу, ты, бродяжка.
— Телефон прямо за углом в библиотеке, — сказала Мэгги, расщепляя лепешки.
Джорджии никак не удавалось встать со своего стула.
— Ну помогите же мне, черт возьми!
— Конечно, бабушка, — сказал Хупер и помог ей выйти из комнаты.
— Вот подождите еще, — сказала Айрин. — Она позвонит в ФБР. Они все повязаны, эти приятели из Коннектикута. Все друг друга знают, до самого верха.
— Мама! Ну пожалуйста.
— Как ты можешь сидеть здесь и есть?
— Я — голодна. И жизнь продолжается.
— Вот это заявление, — сказал Чарли, оглядев комнату по периметру, а затем начал рассматривать картины на стенах так, будто описывал совместное имущество Мэгги и Кеннета. — Здорово сказано! Шиш вам.
— Я дозвонилась в пейджерную службу, Умберто приедет и заберет меня через пять минут, — заявила Джорджия. — Как ты могла заманить меня на этот… обед! После всего того, что ты сделала!
— Кеннет сам это сделал, Джорджия. И знаете, он мог бы позвонить вам и попросить не приезжать сегодня. Такой уж заботливый у вас сын.
— Ты могла бы позвонить нам! — вставила свое слово Айрин. — За этим мы ехали в такую даль из самого города? Ты могла бы тоже пощадить наши чувства.
— Я просто закрутилась и забыла, — призналась Мэгги. Она положила лепешку, у нее совершенно исчез аппетит.
— И не думай, что тебе удастся выжать деньги из моего мальчика, — сказала Джорджия.