Где-то внизу хлопает дверь, неясный шум, голоса. Это из их квартиры? Неважно. Шум постепенно стихает, несколько раз проходит вверх-вниз, мерно гудя, лифт. Сколько прошло времени? Она не знает. А потом, вдруг, шаги. Тяжелые размеренные шаги, все ближе и громче. Тошно, плохо и стыдно, но от неприятностей она никогда не бегала. Поворачивает голову и видит сквозь опоры перил знакомую ей темноволосую макушку.
_________________
Сидит прямо на холодном бетоне ступенек, зареванная и ужасно беззащитная. Ярость поднимается снова, но он не дает ей власти, выдыхает с шумом. Поднимается еще на пару ступенек, останавливается перед ней, протягивает руку.
- Люся, нельзя так сидеть, простудишься же. Вставай.
Она отрицательно качает головой. И Григорий понимает, что вот прямо в данный момент ее от этих холодных ступенек можно оторвать только силой. Например, на плечо закинуть и утащить. Идея кажется странно привлекательной, но, наверное, все-таки не стоит. Не сейчас.
Гриша поднимается еще на пару ступенек, садится рядом. Стаскивает пиджак, накидывает на ее полуголые плечи. Она сразу как-то съеживается под его ладонью, и он со вздохом убирает руку. Молчать сейчас - не самый удачный вариант. Но и что сказать, он плохо представляет.
- Люсь... Вот простынешь еще... а мы виноваты будем...
- Никто не виноват, - отвернувшись, в сторону.
- Ох... Люсь, да забей ты на этого козла! Я говорил Гошке, что Эдик мудак... И не стоило его приглашать. А он мне не верил.
Она поворачивается к нему, не пряча лица с полными слез глазами и потеками туши по щекам. Проводит пальцами, размазывая соленую влагу, но картину это существенно не улучшает. А потом, негромко, но как-то отчаянно решительно:
- Гриш, зачем?
- Зачем... что? - недоуменно.
- Зачем ты со мной возишься? Я же тебе даже не нравлюсь!
- Эээ... с чего ты так решила? Кто сказал?
- Ты сам сказал, - она грустно улыбается. - Думаешь, я не помню? Когда намекнул, что мне кушать надо... поменьше. Хотя ты прав, конечно...
Он тяжело вздыхает.
- Значит, извиниться все-таки надо...
- Не надо! Вот уж чего точно не надо!
- Люся, извини меня, пожалуйста, за тот раз. Я был тогда реально... задолбанный. А тут еще Гошка... и ты... Я понимаю, что это не оправдание. Мне, правда, жаль... что я тогда так...
Она всхлипывает, зябко поводит плечами, его пиджак скользит вниз. Он подхватывает его, накидывает обратно и руку уже не убирает.
- Люсь, пожалуйста... Не плачь. Не стоит он этого. Ну, - вдруг чуть крепче сжимает ее плечи, - ты же сильная девочка. Сильная, умная и красивая. Не обращай внимания на всяких уродов.
- Красивая... скажешь тоже... - шмыгает носом, - особенно сейчас, ага.
- Красивая, красивая... Не спорь со старшими. И поэтому... про "не нравлюсь"... Ты немножечко не права. Понимаешь?
Только теперь она осознает, как замерзла. Замерзла снаружи и заледенела внутри. А сейчас... Большая горячая ладонь на плече. И ткань пиджака, согретая теплом его тела. И слова его, в которые так хочется поверить. Имеет она право на минутную слабость, в конце концов?! И Людмила опускает голову на широкое надежное плечо. И чувствует, как сжимаются его пальцы на ее плече, притягивая еще чуть плотнее. Глаза закрыть, запомнить, насладиться. Но он не дает.
- Люсь, пойдем. Холодно. Отморозишь себе... что-нибудь...
Она вздыхает. Совершенно не хочется никуда уходить. Хочется сидеть вот так, с ним. И не думать ни о чем. Но, пресекая все ее надежды - телефонный звонок. Гриша опускает руку с ее плеча, лезет в карман собственного пиджака, ненароком оглаживая сквозь ткань подкладки ее талию, верх бедра, отчего она покрывается мурашками вся. А он уже убрал руку и говорит в трубку:
- Да, Гош, нашел. Да, тут мы, недалеко. Понял, хорошо, идем.
Встает и сразу становится холодно, она уже сама подхватывает сползший от его движения пиджак.
- Давай, Люсь, пойдем, - наклоняется, берет ее за руку, тянет. - Там Гошка с ума сходит.
- Я не хочу... - неуверенно.
- Все уже разошлись, только Жорка один мечется. Негоже в день рождения именинника в одиночестве оставлять.
Он знает, что ей сказать. И она со вздохом встает вслед за его рукой.
_____________
- Люся!!! Господи, ради Бога, прости! - именинник растерянный, расстроенный и взволнованный. Стискивает ее руку. - Я... я даже не думал... Эдик, блин, идиот!
- Гош, это ты меня прости. Испортила тебе день рождения.
- Люся, глупости не говори, - резко перебивает ее Григорий. - Тебе ли извиняться?
- Нет, ну правда... Вон, гости все разбежались...
- Или кто-то их разогнал, - вдруг усмехается Гоша, но закончить фразу не успевает - звонит теперь уже его телефон. И она невольно и почему-то с волнением прислушивается к разговору.
- Да, Макс? Ага, понял. Ну, что уж теперь... Согласен с тобой. Хорошо, держи меня в курсе, - а затем, нажав отбой, уже брату: - Поздравляю тебя, Свидерский. Перелом челюсти в двух местах. Со смещением. Макс сказал, - не удержавшись, ехидно, - что это вполне тянет на нанесение телесных повреждений средней степени тяжести. Учитывая твое примерное поведение и прочее... на год условно можешь рассчитывать. Но он, если что, готов быть твоим адвокатом.
Люся, беззвучно охнув, тихо оседает на диван. А Григорий лишь пожимает плечами.
- Подумаешь. Я не жалею. А то стыд и позор - тридцать пять лет и ни одной судимости...
- Гриша... Гоша... да как же это?.. - она не может сказать ничего связного. Все происходящее кажется ей дурным сном.
- Да, страшен в гневе Григорий Сергеевич, - Гоша верен себе и даже сейчас иронизирует. - С одного удара челюсть в двух местах сломать - это надо уметь...
- ЧТО?! - она просто задыхается от того, что слышит, но отказывается понимать - Как это?.. Гриша... ну зачем?!
- Затем, что надо, - Григорий невозмутим. - Уродов надо наказывать и объяснять, что к чему. Я даже удовольствие получил... - потирая костяшки правой руки, - моральное.
- Эх, жаль, я не успел, - поддерживает брата младший, - пнуть пару раз.
- Это потому, что ты был занят тем, что меня держал, - усмехается старший.
- Ты б его тогда вообще зашиб, - парирует Гоша. - А то я не знаю, какой ты бываешь!
- Да ну, - морщится Григорий, - одного раза хватит. Вот еще - об эту мразь руки лишний раз пачкать.
- Тебе точно одного раза хватило.
- Ну зачееем?! - стонет Люся, обхватив голову руками. - Зачем?! Гоша! Гриша! Что теперь будет?! Неужели... правда?! О, Господи... Одни неприятности от меня!