| They had never troubled me before, but they troubled me now, as vulgar appendages. | Прежде эти принадлежности моей особы не смущали меня, теперь же они были мне в тягость. |
| I determined to ask Joe why he had ever taught me to call those picture-cards Jacks, which ought to be called knaves. | Я решил спросить у Джо, почему он научил меня называть крестями карты, которые называются трефы. |
| I wished Joe had been rather more genteelly brought up, and then I should have been so too. | Я пожалел, что Джо не получил более тонкого воспитания, которое могло бы пойти на пользу и мне. |
| She came back, with some bread and meat and a little mug of beer. | Эстелла вернулась и принесла мне хлеба, мяса и небольшую кружку пива. |
| She put the mug down on the stones of the yard, and gave me the bread and meat without looking at me, as insolently as if I were a dog in disgrace. | Кружку она поставила наземь, а хлеб и мясо сунула мне в руки, не глядя на меня, точно провинившейся собачонке. |
| I was so humiliated, hurt, spurned, offended, angry, sorry,-I cannot hit upon the right name for the smart-God knows what its name was,-that tears started to my eyes. | Мне стало так обидно, тяжко, досадно, стыдно, гадко, грустно. - не могу подобрать верное слово для своего ощущения, одному богу ведомо, как называется эта боль, - что слезы выступили у меня на глазах. |
| The moment they sprang there, the girl looked at me with a quick delight in having been the cause of them. | При виде их взгляд девочки оживился: она обрадовалась, что довела меня до слез. |
| This gave me power to keep them back and to look at her: so, she gave a contemptuous toss-but with a sense, I thought, of having made too sure that I was so wounded-and left me. | Это дало мне силы сдержать их и посмотреть на нее; тогда она презрительно тряхнула головой, хотя, кажется, поняла, что торжество ее было преждевременным, - и ушла. |
| But when she was gone, I looked about me for a place to hide my face in, and got behind one of the gates in the brewery-lane, and leaned my sleeve against the wall there, and leaned my forehead on it and cried. | А я, оставшись один, стал искать, куда бы спрятаться, и, забравшись за створку ворот, ведших к пивоварне, прислонился локтем к стене, а лицом уткнулся в рукав и заплакал. |
| As I cried, I kicked the wall, and took a hard twist at my hair; so bitter were my feelings, and so sharp was the smart without a name, that needed counteraction. | Я плакал, и колотил ногой стену, и дергал себя за волосы - так горько было у меня на душе и такой острой была безымянная боль, просившая выхода. |
| My sister's bringing up had made me sensitive. | Воспитание сестры сделало меня не в меру чувствительным. |
| In the little world in which children have their existence whosoever brings them up, there is nothing so finely perceived and so finely felt as injustice. | Дети, кто бы их ни воспитывал, ничего не ощущают так болезненно, как несправедливость. |
| It may be only small injustice that the child can be exposed to; but the child is small, and its world is small, and its rocking-horse stands as many hands high, according to scale, as a big-boned Irish hunter. | Пусть несправедливость, которую испытал на себе ребенок, даже очень мала, но ведь и сам ребенок мал, и мир его мал, и для него игрушечная лошадка-качалка все равно что для нас рослый ирландский скакун. |
| Within myself, I had sustained, from my babyhood, a perpetual conflict with injustice. | С тех пор как я себя помню, я вел в душе нескончаемый спор с несправедливостью. |
| I had known, from the time when I could speak, that my sister, in her capricious and violent coercion, was unjust to me. | Едва научившись говорить, я уже знал, что сестра несправедлива ко мне в своем взбалмошном, злом деспотизме. |
| I had cherished a profound conviction that her bringing me up by hand gave her no right to bring me up by jerks. | Меня не покидало сознание, что, воспитывая меня своими руками, она все же не имеет права воспитывать меня рывками. |
| Through all my punishments, disgraces, fasts, and vigils, and other penitential performances, I had nursed this assurance; and to my communing so much with it, in a solitary and unprotected way, I in great part refer the fact that I was morally timid and very sensitive. | Это сознание я берег и лелеял наперекор всем поркам, брани, голодовкам, постам и прочим исправительным мерам; и тем, что я, одинокий и беззащитный ребенок, так много носился с этими мыслями, я в большой мере объясняю свою душевную робость и болезненную чувствительность. |
| I got rid of my injured feelings for the time by kicking them into the brewery wall, and twisting them out of my hair, and then I smoothed my face with my sleeve, and came from behind the gate. | На сей раз, однако, я справился со своими оскорбленными чувствами, вколотив их ногой в стену пивоварни и повыдергав вместе с волосами, после чего утер лицо рукавом и вышел из-за створки ворот на двор. |
| The bread and meat were acceptable, and the beer was warming and tingling, and I was soon in spirits to look about me. | Тут я не без удовольствия принялся за хлеб и мясо, пиво приятно грело и щекотало в носу, и скоро я воспрянул духом настолько, что мог оглядеться по сторонам. |
| To be sure, it was a deserted place, down to the pigeon-house in the brewery-yard, which had been blown crooked on its pole by some high wind, and would have made the pigeons think themselves at sea, if there had been any pigeons there to be rocked by it. | Да, все здесь было заброшено, вплоть до голубятни, которая покривилась от какой-то давнишней бури и покачивалась на своем шесте, так что, будь она населена голубями, они бы думали, что их качает шторм в открытом море.
|