— Процветающее общество, — тем временем с лёгким налётом электронного удивления ответил Хант, и Флор едва не расхохоталась.
Ах, конечно. Всеобщее благо! О! Это было идеальное преступление, где жертва была же его исполнителем. Ведь, на самом-то деле, люди никому не нужны. Только масса, которая обеспечила бы существование Города. Замкнутый круг из рождения, жизни и смерти, у которого нет ни цели, ни смысла. Как у самой Флор… Но она-то была обречена ещё до рождения! А они… Она снова обвела взглядом камеры и поняла, что не справится. Просто не вынесет. Никогда! Она никогда…
На плечо опустилась тяжёлая рука в чёрной перчатке, и Флор вздрогнула.
— Ваши обязанности довольно просты. — Хант встал так близко, что можно было рассмотреть контуры глаз за стеклом визоров. — Дайте нам сверхчеловека.
— Почему я? Моим делом всегда была только ботаника! — Флор облизнула пересохшие губы, чувствуя себя загнанным в угол крысёнком. Собственно, она таким и была.
— Вас рекомендовала Мессерер. — И маска опять чуть наклонилась, ещё больше приблизившись к Флор.
— Но…
— Она былахорошимгенетиком независимо от… политических убеждений. Надеюсь, вы не хуже.
Респиратор с шумом выдавил из себя воздух, и Флор на секунду зажмурилась.
— Так что, вы согласны?
И вопрос в его голосе звучал лишь формальностью. Флоранс отвела взгляд.
— Зачем вы спрашиваете? Выбора ведь всё равно нет…
Давление на плечо исчезло, и Хант, развернувшись, направился в сторону выхода.
— Выбор есть всегда, — бросил он. — Хотя теперь он весьма тривиальный. Жить и принести пользу Городу, или же умереть. Видите, всё очень просто.
Действительно. Проще ведь не бывает. Флор едва не фыркнула от абсурда, но тут Хант вдруг оглянулся.
— Вы идёте?
Взгляд Флор опять остановился на той самой беременной, что весь разговор простояла около стеклянной стены. Она смотрела так настойчиво, словно пыталась что-то безмолвно сказать, но боялась быть пойманной. Только лишь когда Хант отвернулся, женщина отступила вглубь своей белой комнаты. И было что-то особенное в упрямом выражении её лица, отчего Флор против воли медленно проговорила:
— Да.
Полутёмный зал казался пустым, если не считать пары занятых кресел да мелькавших на фоне неоновых вывесок редких теней. На крошечной сцене томно извивалось нечто в пошлых рюшах и кружевах, в воздухе чувствовался синтетический аромат сигарет, сандала и пряной выпивки. Застывший на пороге Артур позволил дверям у себя за спиной закрыться с тихим шипением, огляделся, а потом с лёгкой усмешкой уверенно направился между столиками, стараясь не привлекать внимания к своей долговязой фигуре. Он отлично видел в этом сиреневом полумраке, а потому скривился от отвращения, заметив чью-то голую задницу в третьей кабинке, но промолчал. В конце концов, если его брезгливость и чувство меры не позволяли, точно полоумному сношаться с первой же из подвернувшихся официанток, то до остальных ему не было дела, пока всё происходило в рамках закона. А тот оставался за дверями в эту часть Башни.
Служба Отдыха, состоявшая из целого комплекса на нескольких этажах, находилась в её самом дальнем «зубце» и предоставляла услуги разного толка. Об этом месте в Городе ходили разные слухи, когда, разумеется, не могли быть услышаны посторонними, но доподлинно знали о том, что происходит за этими бетонными стенами, только привилегированные жители Башни. Здесь можно было найти практически всё. На любой вкус, цвет, размер и гендерные предпочтения… Но, главное, здесь можно было поговорить без лишних свидетелей.
Так что, нырнув в давно облюбованную кабинку, Хант на мгновение замер, а потом фыркнул.
— Иди, милая.
Сидевший в кресле Вард легко шлёпнул по ягодице улёгшуюся на нём девицу и неохотно помог той слезть с колен. Прикасаться к этим женщинам больше положенного Юджин не любил, а потому немедленно потянулся к журчащему рядом декоративному фонтанчику, где без капли стеснения сполоснул руки. Его шлем валялся на столике рядом, и Хант с наслаждением стянул свой, пригладив рукой неизбежно растрепавшиеся волосы.
— Мог бы и не прогонять её, — заметил он и уселся в соседнее кресло, впервые за день позволив себе немного расслабиться. Он не снимал доспехи уже двое суток, и плечи неистово ныли, так что Хант нетерпеливо дёрнул на груди одну из застёжек, едва не зашипев от боли в обожжённых пальцах. Вард неопределённо махнул рукой.