Флор невольно скосила глаза. После стольких лет у неё мастерски получалось маскировать свои взгляды, но рядом с главным Карателем лучше было не рисковать. Так что, опасаясь быть пойманной, она осторожно посмотрела на высокую фигуру в чёрном форменном одеянии, что так контрастно выделялось среди серых роб на помосте, и медленно выдохнула. Этот человек был самой сложной и безумной деталью их плана. Обмануть его просто не выйдет, а потому, если у них не получится, то это значит конец… Каждый в Городе знал, что Артур Хант убивает быстрее, чем думает и за меньшее прегрешение, а уж если у него под носом найдётся сепаратист! Флор ещё чуть-чуть повернула голову, внимательнее вглядываясь в блестящую чёрную маску, по которой стекали капли дождя, и едва сдержалась, чтобы не передёрнуть плечами. Черепоподобные контуры с блестящими свинцовыми вставками вызывали приступ тошноты, а сам главный Каратель — бессвязный ужас.
Если быть честной, где-то в глубине души Флор не верила, что он им поможет. Всем своим скудным умишком не могла представить, с чего вдруг в самом жестоком мече Канцеляриата проснётся хоть капелька человечности. Это смешно! Она так и сказала однажды Руфь. Артур Хант — это безнадёжный продукт системы, синтетически выведенный, отобранный среди лучших, венец генной инженерии, где нет места ошибке. Каждая молекула в его ДНК была тщательно просчитана сотней искусственных интеллектов, прежде чем робот соединил две идеальные клетки. Он ведь даже не человек, а так… гуманоид. Будущее, которое уже наступило. И оно отвратительно. На это Руфь лишь улыбнулась и почему-то попросила оставаться собой. Бред! Может, они все сошли с ума? Потому что затевать переворот и убеждать Ханта перейти на их сторону — чистое сумасшествие. С чего бы ему это делать?
Флор едва заметно презрительно дёрнула верхней губой, и в этот момент, словно почувствовав, а может, заметив это движение сквозь визоры маски, Хант поднял голову. Он прервал разговор с Великим Канцлером, медленно расправил огромные плечи, которые из-за защитных пластин казались непропорционально большими, и повернул голову, уставившись точно туда, где стояла под дождём Флор. Дерьмо. В глазах потемнело, когда она ощутила, как скользнул по лицу тяжёлый буравящий взгляд, но продолжила упрямо смотреть в сторону Стеклянного Куба. Хант же, оглядев всех вокруг, вернулся было обратно к изучению Флор, но тут большие двери Башни открылись, и на помост вышла Служба Исполнения Приговора.
Их было шестеро. В красных робах цвета свернувшейся крови, что казалось символичным на грани пошлости, и с выбритыми головами, от которых, словно от шариков, отскакивали капли дождя, они выстроились вокруг куба со штандартом Суприма в руках. А следом за ними шёл сам Великий Суприм — глас Города, его сердце. Человек, связанный с искусственным разумом окружавших их стен так тесно, что, наверное, уже почти не был живым существом. Флор слышала лязг, с которым его протезы ступали по каменным плитам, видела кипенно белую мантию. Суприм шёл тяжело и очень медленно, пока не остановился слева от Стеклянного Куба и ровно напротив главных ворот Башни. Чиркнув последний раз железным протезом, отчего с тихим шипением осыпался веер огненных брызг, он замер, а потом из-под белоснежного балахона показалась обтянутая кожей рука. Длинными и кривыми, похожими на когти ногтями она подцепила плотную ткань капюшона, а затем медленно сдёрнула вниз, обнажив провалы глазниц, лысый череп и беззубый рот. А может, это губы так втянулись во внутрь, что образовали похожую на прорезь щель в высохшей на костях коже.
— Начинайте, — проскрипел Суприм, и это было так странно.
В обычные дни такого официоза не требовалось, Флор вообще не могла вспомнить, чтобы ради кого-то на улицах и площадях собрали весь Город. Но проклятый Канцеляриат понимал, кто попал им в руки, и хотел провести наглядную демонстрацию для устрашения, ну и усвоения базовых правил существования. Всех, кто был не согласен, с удовольствием ждали на дозу инъекции, а потом в крематории.
Так что эта казнь должна была стать очередным наглядным уроком, на который Флор очень не хотела смотреть. Она отдала бы всё на свете, чтобы оказаться сейчас в родных Теплицах или, на худой конец, в старой квартире. Даже гул от Щита больше не давил на уши, когда из серой массы вышел и замер перед кубом сам Канцлер. Позади него, словно гигантская тень, остановился глава службы Карателей.
Это смотрелось чрезмерно картинно — высокий тощий старик, с золотой цепью Канцлера, и его ручной пёс. Но толпа, повинуясь давно вышколенной привычке, синхронно склонила головы, и Флор вместе с ними. Смотреть на Канцлера или осуждённого вовремя оглашения приговора было запрещено. Прямо сейчас им всем следовало слушать и, не отвлекаясь на посторонние мелочи, полностью проникнуться тяжестью преступления и суровостью наказания. Послышался треск чуть сбоившей от дождя и электромагнитных помех техники, а потом по площади и каждой улочке Города, из всех динамиков и экранов донёсся визгливый голос.