— Я в курсе о пари, не утруждайся ложью, — закатила я глаза. — Ладно, я пошла. У меня мало времени, да и погода не располагает к уличным беседам. — Я тронула коляску, чтобы уехать.
— То есть вы все же успели до того, как он погиб. Но в какой момент? Когда ты пропала из виду на пару недель? Но ты ведь уезжала к своей бабке… Не понимаю…
— Отстань, Кассас, — отмахнулась я. И тут до меня дошло. — Погоди! Маркус погиб? Когда?
— Ты издеваешься?! — опешил парень. — Все столичные газеты об этом успели написать, пока маркиз Нобль не изъял тиражи и не заткнул рты прессе, чтобы не полоскали имя его сына. Труп Маркуса нашли в подворотне. Точнее, сначала он исчез на несколько дней, никто не мог отыскать, ни магией, ни даже по кровной связи. А потом обнаружили уже мертвым на улице. Не читала?! — поймал он мой удивленный взгляд. — Его… это… ну, оскопили, отрезали голову, кисти рук и все это трупу на колени сложили. А хотя… Тебя же тогда не было в столице, да, точно, ты как раз у бабки была… Но газеты могли успеть дойти и туда, все же такой кошмар.
Я ошеломленно моргнула. Ни у какой бабушки Мариэлла тогда не была. Она сначала неделю находилась в плену, в блокирующих магию оковах, избитая, замученная, едва живая. А потом лежала в лазарете, где ее вытаскивали с того света.
— Мне это было неизвестно, — наконец выдавила из себя. — Но, знаешь… Мне его не жаль. Он был той еще гнусной мразью. — Я вскинула руку, так как Людвиг открыл рот, чтобы возмутиться. — Не отрицай. Я это знаю, ты знаешь, да вся академия в курсе. Мир стал чище, когда из него исчез Маркус Нобль. Надеюсь, ему и в посмертии гореть в вечных муках. А что расследование? Нашли виновных?
— Нет. В газетах писали, что это, скорее всего, месть.
— И судя по всему, за то, что он придумывал головой, делал руками и детородным органом. Надо же… — Я хмыкнула и вынесла вердикт: — Заслужил!
— Да как ты можешь?! — захлебнулся негодованием Кассас.
А я подняла на него взгляд и улыбнулась. И вероятно, что-то такое было в моей улыбке и выражении глаз, что парень заткнулся. Осмыслил и осторожно спросил:
— То есть он тебя… И ты…А этот ребенок… Я не знал. Монкар, честно, не знал. Я, конечно, не образец нравственности, но никогда не опускался до насилия. Но, погоди… Выходит, дочка Маркуса — это единственная наследница рода Нобль. Почему ты не связалась с отцом, в смысле, с ее дедом? Это ведь…
— Людвиг, это не твое дело, — вкрадчиво произнесла я. — Моя жизнь, жизнь моего ребенка, кто чей наследник — все это вообще никак тебя не касается.
— Мариэлла, ты не права, — поджал он губы. — И я не враг тебе. Мы уже взрослые, мы маги, мы дворяне, в конце концов. Ты должна понимать… У отца Маркуса больше нет наследников. Совсем. Он последний в роду. Если нет родной крови, то все перейдет к побочным линиям. Тебе нельзя упускать такой шанс и лишать своего ребенка всего.
— О, поверь, все, что надо, у моей дочери есть. А вот чего ей не надо, — выделила я интонацией, — так это такого дедушки. Он вырастил чудовище. И его нельзя на пушечный выстрел подпускать к другим детям. И я так и поступлю. И близко никого из рода Нобль не будет рядом со мной и моим ребенком.
— Так нельзя! И я этого не оставлю, он должен знать.
— Людвиг, не лезь в мои дела! — отрезала я. — От тебя и твоего дружка, чтоб ему и на том свете корчиться в страданиях и муках, одни несчастья. Держись от меня подальше.
— Может, я могу чем-то помочь? — отмахнулся он. — Жилье? Работа? Ты не выглядишь бедствующей, но, зная тебя, не поверю, что ты у кого-то на содержании. Нашла работу? Но с ребенком?.. С деньгами могу помочь. Не очень много, я не слишком богат, но на какое-то время хватит. Ты только скажи.
Я удивилась. Похоже, мальчик действительно повзрослел и многое переосмыслил после страшной смерти заводилы их компании. Был еще третий, но Мариэлла не интересовалась их судьбой. Ей свою-то вывезти трудно было. Я по-новому взглянула на Людвига Кассаса.
— Ничего не нужно. У меня все в порядке. Есть и жилье, и работа, и деньги. Ты-то чем занимаешься?
— Да я то тут, то там… Сама знаешь, как сложно найти хорошую работу. Но отец помогает, и я…
— Маэстрина! Маэстрина Мари! — вдруг окликнули меня сзади веселые голоса.
К нам подошла веселая толпа моих третьекурсников. Девчонки с румяными лицами, парни улыбающиеся. У всех коньки, а я в очередной раз подумала, что многое проходит мимо меня. Вот, оказывается, где-то в городе залили каток, и молодежь ходит развлекаться. А я ни сном ни духом.
— Софи, привет, лапушка! — склонился над коляской Алекс Трезон и засюсюкал: — А у кого носик красный? У нашей красивой девочки, да? Не замерзла, крошка?