И Куковеров, разложив на столе газету, показал отмеченное красным карандашом место. Озерова близоруко нагнулась:
— Нью-Йорк Стар? Да. Ну, вот. Здесь написано:
«Один миллиард долларов на постановку!!!
Только эта страна способна!!!
Таинственная экспедиция.
Вашингтон заинтересован.
Совершенно небывалый фильм проектируется кино-концерном «Короли экрана». На осуществление фильма ассигнован 1 миллиард долларов. Фильм будет посвящен агитации за борьбу с красными. Весь фильм будет заснят с натуры. Съемки на павильонах совершенно исключены. Для осуществления фильма снаряжается грандиозная экспедиция в одну из стран. Как мы слышали, Белый Дом дал согласие на экспедицию. Подробности сценария и маршрут экспедиции держатся в строжайшем секрете».
— Вот и все, — рассеянно рассматривая газету, заключила Озерова. — Еще что-нибудь нужно?
— Да, видите ли… нас интересует вопрос… насчет этих бабочек… Берлога говорил, что вы изволили делать опыты.
— Двести сорок три! — крикнула внезапно Озерова, с силой и страстно ударив рукой по столу. — Я так и знала!
— Что двести сорок три? — встревожился Куковеров.
— Восьмая группа, двенадцатый ряд, — в страстном порыве продолжала Озерова, блестя глазами. — Вот где объяснение эманации!
— Еще одна кандидатка в сумасшедший дом, — беспокойно подумал Мишин. — Должно быть, эпидемия в связи с пожарами… Крикнуть агентов, что ли?
— Успокойтесь, милая Валентина Афанасьевна, — поднялся между тем Куковеров.
— Видите, найденный вами номер, конечно, важен. Но для нас в данный момент гораздо важней жизнь и безопасность всего города, в том числе и ваша.
— Чудак вы, — ответила совершенно спокойно Озерова. — Какой там номер? Двести сорок три — это атомный вес нового элемента. Я вам сейчас объясню, это касается и ваших бабочек.
— Пожалуй, не вызывать агентов, — подумал Мишин.
— Или вы понимаете в химии столько же, сколько репортер Берлога? — холодно продолжала Озерова. — В таком случае лучше, пожалуй, не стоит.
— Я инженер, — скромно сообщил Куковеров.
— Аааа, инженер… Ну, видите, коллега, что происходит. Я думала, что ошиблась, но маленькая заметка в этой газете опять заставила меня взволноваться. В присутствии этого Берлоги я, действительно, делала опыты, показавшие какой-то новый элемент. Главное свойство этого элемента — в выделении эманации при распадении…
— Виноват: что такое эманация? — перебил Корт.
— Эманация, это, видите ли, н е ч т о, ну, газ скажем, — вообще, невидимая сила, исходящая из некоторых элементов. Коротко говоря, эта сила, исходя из данного элемента, вызывает воспламенение водорода в воздухе. Но все дело в элементе! Он уже открыт и даже назван. А я-то думала, что его открыла я!.. Ах, вам не понять этого, граждане! Смотрите, что тут, в той же газете, написано в отделе «Научные новости».
«Новый элемент.В этой стране, в этом городе выдающимся ученым открыт новый химический элемент, названный с т р у ц ц и е м (St). Атомный вес элемента равняется 243. В таблице Менделеева элемент помещается в одном ряду с радием, торием и ураном (группа VIII, ряд 12). Свойства нового элемента незаменимы при военных действиях и крайне опасны для мирных жителей».
— Вот где объяснение эманации… — а также ваших бабочек, — хотела было продолжать Озерова, но остановилась. Насторожились и все…
За окном, в саду, раздался длительный, странный звук, похожий отчасти на визг прижатого поросенка, а отчасти на скрип вилки по стеклу. И тотчас же стало ясно, что давно настал рассвет, взошло солнце, и пришла вместе с солнцем уже привычная, набившая оскомину, тревога.
— Что такое? — рванулся к окну Корт, всей пятерней срывая пуговку кобуры. Крик въелся в уши снова — и ближе. Мишин дернул шпингалет и ударом кулака распахнул окно. И он, и Корт разом высунулись в окно.
— Тьфу, погоди, Корт, — сейчас же откинувшись сказал Мишин. — Это же Кимка! Погоди, отойди от окна!
Корт, облегченно вздохнув, застегнул кобуру и сел на место.
— Ты что здесь делаешь, Кима? — смущенно спросил Мишин в окно. — Иди домой, здесь нельзя.
— Тебя вызываю, — ответил звонкий голос за окном. — Ты мне нужен. А через ворота не пустят.
— Извиняюсь, товарищи, — совершенно смущенно сказал Мишин в комнату, и снова в окно: — Ты что же, через забор перелез? Зачем я тебе, говори скорей? От мамы, что ли?
— Станет тебе мама вставать в пять часов утра. Нет, я по делу. Ты ведь, кажется, интересовался бабочками?
— Ну, и что же, что? — нетерпеливо спросил Мишин.
— А то, что и я ими интересуюсь, как тебе известно. Ну, и вот. Я их видел.
— Кого?
— Бабочек. И очень много.
— Товарищ Мишин, немедленно позовите сына сюда, — властно сказал Куковеров.
В окно взлетела веревка, Мишин ее поймал, и через пять секунд на окне начальника ЗУР'а стоял уже известный нам по предыдущей главе двенадцатилетний гражданин.
— Позвольте представить, — и смущенно, и с гордостью сказал Мишин. — Сын мой, Ким, пионер и любитель птиц.
— Здорово я издаю павлиний крик? — спросил Ким. — Похлеще всего звена! Здрасте, товарищи!
— Слушайте, товарищ, — очень вежливо сказал Куковеров. — Чрезвычайно важно, где и когда вы видели бабочек.
— Только сейчас, — знаете, за Боенской улицей, по дороге к кладбищу, там еще много пасикуш растет.
— Каких пасикуш? — не понял Корт.
— Да это неважно, Корт! — торопил Куковеров, а сам весь так и ходил от волнения. — Скажите, тов. Ким, при каких обстоятельствах вы видели бабочек?
— Да их много летело, и все одна за одной, и все в одном направлении. Тогда-то я и решил провентилировать вопрос.
— В каком направлении, — вы не можете определить?
— А, по-вашему, я пионер — или кто? В юго-восточном направлении.
— Ну, а как же ты вентилировал? — внезапно перешел на «ты» Куковеров.
— Ну вот, понимаешь, — невозмутимо ответил пионер. — Я встретил одного гражданина, и мы с ним оба почувствовали дым.
— Дым? — встревоженно переспросил Корт.
— Ну да, дым. Тогда мы решили исследовать происхождение этого дыма, он пошел на север, а я — на юг.
— Да кто был этот гражданин-то? — спросил Мишин.
— Перебиваешь и задерживаешь. Это был торговец Мебель, он меня очень испугался, но я его успокоил. А потом я пошел на юг, и вдруг вижу — бабочки. Все одной породы. Я обратил внимание, потому что их давно нигде нету. Но я не стал их ловить, а стал искать место, откуда они летят — может, их там сразу много.
Куковеров, лихорадочно рассматривавший план города на стене, круто повернулся:
— А ты уверен, что в юго-восточном направлении?
— Могу дать честное пионерское!
— Товарищ Корт! — вне себя от волнения крикнул Куковеров. — Возьмите мой автомобиль, сколько можете красноармейцев, и дуйте на Воинскую: они хотят взорвать пороховой склад.
— Это еще не все, товарищ Корт, — добавил пионер. — Бабочки дисци-пли-ни-ро-ванно летели из окна одного дома.
— А какой это был дом? — спросил Мишин.
— Степана Горбачева дом. Там такой маленький Боенский переулок есть, — с одной стороны дома, а с другой просто поле.
Корт рванулся к двери, но в тот же момент качнулся дом, потемнели окна, стекла со звоном посыпались на пол, лопнул воздух, лопнул весь мир.
В комнату вбежал агент Сусов и, размахивая руками, быстро-быстро заработал ртом.
Куковеров слышал только отчаянный звон в ушах, силился вспомнить, сообразить район действия воспламенившегося пороха, но ощутил внезапную слабость, головокружение — и тихо тюкнулся головой в стол.
Мишин схватил Кима за руку, сунул ее в руку Озеровой, показал размашистым жестом на комнату и вместе с Кортом выбежал вон.