И вот теперь, вспоминая все это, лейтенант Морозов стискивал зубы. Он сидел, низко опустив голову, и яростный ветер рвал, трепал его густые черные волосы. А в ушах все еще звучали слова, жесткие, холодные:
«Я не могу поехать с тобой туда…» — «Но ведь ты обещала!.. Я приехал за тобой, как мы условились. Вот твое письмо…» — «Видишь ли, с тех пор многое переменилось. Как бы тебе это объяснить?.. Я закончила институт, и мне дали направление в Магадан. А потом за меня долго хлопотали, и вот я остаюсь здесь. Тогда мне было все равно. Лучше уж Хорог, чем Магадан… Но я люблю Москву и ни за что не расстанусь с ней. Ведь здесь мои старенькие папа и мама. Кроме того, нам дают новую квартиру. Не нужно рассуждать, как ребенок, Федя. Вот если бы тебя перевели служить сюда…»
Он не стал больше слушать, поднялся и ушел. Ее слова казались ему чудовищными. Они как-то не укладывались в голове. И это девушка, с которой он так долго переписывался, подруга детства!.. С таким цинизмом зачеркнуть все, что было между ними… И хотя бы упоминание о любви, о тех чувствах, которыми были полны ее письма!.. Нет, она без сожаления порвала с ним. С холодной расчетливостью она променяла любовь на какие-то маленькие удобства. Как объяснить все это майору Глущенко, друзьям? Может быть, он не прав, погорячился? Может быть, не следовало уходить так вот сразу? Нужно было убедить ее. Ведь она могла бы работать в Хороге…
Могла бы…
Он даже застонал от внутренней боли. Машину подбрасывало на ухабах, трясло, как в лихорадке, но Морозов ничего не замечал. Его мысли блуждали слишком далеко от этих мест.
И когда девушка в помятом коверкотовом пальтишке, сидящая напротив на скатанных войлоках, чуть вскрикнула, он вздрогнул, очнулся. Автомашина осторожно пробиралась по самому краю обрыва. Лейтенант взглянул на расширенные от ужаса глаза девушки, едва приметно улыбнулся и сказал мягко, ободряюще:
— Не бойтесь. Все будет хорошо. А вот когда будем проезжать осыпь у Кияка, тогда держитесь за меня…
Она тоже улыбнулась в ответ вымученной улыбкой и прошептала:
— Страшно… Ой как страшно!
Но вот карниз остался позади, и девушка снова повеселела. Лейтенант уже знал, что зовут ее Таней. Знал также, что она совсем недавно закончила техникум и теперь вот едет на высокогорную биологическую станцию в Кияк. Если бы лейтенант не был так занят своими невеселыми мыслями, он, пожалуй, заметил бы, что у девушки длинные ресницы, очень белая нежная шея и красиво очерченные пухлые губы. Косы медноватого оттенка были аккуратно уложены на голове. Но Морозов мало обращал внимания на свою спутницу. Да и она не особенно докучала угрюмому лейтенанту. Она много смеялась и подшучивала над солдатом Шариповым, которого начальник заставы послал в Хорог «помочь лейтенанту Морозову и его жене погрузить вещи в машину». Вместо жены лейтенанта в машине оказалась хохотушка Таня, и Шарипов сперва был озадачен. Но потом он все понял и в душе пожалел лейтенанта: Шарипов всегда отличался сообразительностью. Да, кроме того, выражение лица лейтенанта было красноречивее всяких слов. Значит, ничего не вышло с женитьбой… Ай-яй-яй! Почему девушки так неохотно едут в эти места? Такие красивые горы, а внизу шумит Пяндж, весь белый от пены… А сколько цветов здесь весной!.. Почему люди теснятся в душных городах?.. Правда, Таня как будто с охотой едет в горы. Она то и дело тянет Шарипова за рукав гимнастерки и кричит в восторге:
— Посмотрите, Шарипов! Какой чудесный вид! А что это там на скале? А как называется вон та вершина? Та, что блестит на солнце?..
Горный воздух пьянит ее, румянит ей щеки. И только когда машина ползет по краю пропасти, Таня бледнеет, прикусывает губу. Но озорство берет в ней верх: она показывает взглядом на мрачного Морозова и шепотом спрашивает:
— Он всегда у вас такой?
— Нет, не всегда, — так же тихо отвечает Шарипов. — Он хороший, веселый и на аккордеоне играет. Его все любят. Девушка в Москве, наверное, не любит. Очень плохо.
Таня нравится Шарипову. Ей даже можно сказать, почему лейтенант в плохом настроении. По строжайшему секрету, конечно. Теперь они вместе сочувствуют лейтенанту. Затем Таня расспрашивает о высокогорной биологической станции.
— Правда ли, что от заставы до Кияка можно добраться только пешком или на коне?
— Да, туда дороги нет. Есть узенькая тропинка, овринги. Очень высокая гора Кияк. Машине туда не пройти. А вас пограничники проводят…
Уже смеркалось, когда автомашина остановилась у белого домика заставы. Чьи-то услужливые руки помогли Тане выбраться из кузова. Лейтенант Прокопян ринулся ей навстречу, протянул роскошный букет цветов.