Но кто же увидит, что в сердце моемДева-Обида играет копьем?
* * *
Холод трогает суставыи кружится голова,а на стеклах прорастаетнепонятная трава.
Но реальнее растенийи сумятицы в кровимоментальные, как тени,руки тонкие твои.
Пусть в глухой неразберихенужный жест не оценён,за окном бело и тихо,там пушной аукцион.
Там следят паркет истертыйбашмаки смещенных лиц,а в канавах тонут гордоотраженья нищих птиц.
Там стареют почтальоны,телеграммы разнося,восседает ночь на троне,фонарей лучи гася.
Там почти неуловимаразница: минута… век…Но оттуда твое имянашептал мне белый снег.
* * *
Обещают: сломишь шею!Я верчусь, как юный бес.Но предчувствие крушенийнеуклонно гонит в лес.
Сосны давят рыжей грудьюи стеной встают кусты.Известковое безлюдье,ледниковые мосты.
Я герой холста немого,я почти неуловим.Ухожу, но снова, сноварвусь сквозь ясный белый дым.
Только стелется морозныйслед мой – вечное кольцо,да стеклянные занозыраздирают мне лицо.
* * *
Лунный круг. Дорожки света.Сосны. Снег. Тропа. Следы.
Я не знаю, чем согрета,чем обрадована ты.
Затаился белый северв тишине холодных гряд.
И снежинки равномерновьются, мечутся, летят.
И, мерцая, без ответана меня звезда глядит.
Лунный круг. Дорожки света.Сосны. Снег. Тропа. Следы.
* * *
Отплясываетвынужденный твисткрутящийся под ветром желтый лист.
Каратамирасчислены молитвы,как карты, передергиваю ритмы.
Гроза запаздывает,как нелепый фокус,в глаза заглядываю, слушаю твой голос.
Роса по пальцамшариками бродит,глаза печалятся и в сторону уходят.
Но небо слышит, верует и видит:вчера не вышло —сегодня выйдет!
* * *
Душный день, а потом – телеграмма, но раноговорить о неведомо близком и странном.
Пусть в зеленых потемках дымит сигарета,все равно я, наверное, завтра уеду.
И в кустах,по мостам,в перелесках,в лесузааукает эхоне в такт колесу:«Так не делают! Зря! Позабудь!» Но зарявдруг осветит мой путь и согреет меня.
А на влажном песке,как на белом панно,будет след, будто пролито было вино.
И такой же неясный обманчивый следэхо жизнипроухаетглухов ответ.
Астериск
Преломляются лучи света,в острых гранях, как огонь, блещут.Замечательная вещь – лето,замечательно любить вещи.
Над водою рыжий лист кружит,нет в душе ни тоски, боли.От восторга и любви ужаспроступает, как налет соли.
Солнце пляшет на углах камня,разбиваются лучи света.Это долгая, как век, память,это краткое, как час, лето.
И сгорает в яростном сонме,падает, как в каменоломню,эхо дальнее:помни… помни…отзвук, бьющийся:помню… помню…
Море. Утро
Темно.Трава.Фигуры пней.Вопит сова,а вслед за нейвопят опята:«Опять полпятого!»
Ночь стынет в листьях, а я иду,и тонким свистомзову сову.
Шныряют тени, как кошки ночи.Я верил этим слепым пророчествами вышелк морю.
Шуршащим следомпесок тревожу,а море бредито лунных грошах,и на причалеживет печаль.Волна качает плечами тали,раскинув всюдусвою вуаль.
Скользя по галькесмоленым днищембольшие лодкискрипуче дышат,а куст рябиныне опалим.Во тьме маячат,как свечи, мачты,туман, как дым.
Я возвращаюсь.В лесу опятавопят:«Полпятого!Опять полпятого!»
В проливах ночия шел без лота.Ну что ж,Допустим…
Я заработалнемного грусти.
Море. Ночь
Вызвездило.Снега хруст.Пригвоздилотеньюкуст.
Берег моря. Лед и снег.Верю, чуден человек.И от мысли этой светлойзнаю – скуки в мире нет.