- Я тебе покажу... - медленно прогудел жрец, приподнялся, но завалился набок и захрапел ещё в падении.
Его туша содрогнулась от удара, волны жира походили туда-сюда и понемногу успокоились.
- Так, Шпилька, посмотри, что под ним, - приказал Тридуб.
- Почему я?! - возмутился Шпилька.
- Быстро! Пока я тебя в краже не уличил.
Шпилька, ворча и ругаясь, исследовал пол возле жреца и обхлопал его самого. Сверху опасливо посматривал чаечерпий и давал советы, где искать в первую очередь.
- Нет тут ничего. И он потный и противный, - сказал Шпилька.
- Плохо, - заключил Тридуб.
- Ещё бы, - поддакнул Шпилька.
Тридуб снова не обратил на него внимания.
- Значит, что мы выяснили? Все, кто оказался на кухне, имел мотив. Серебро стащить или подложить свинью конкуренту.
- И я? - спросил повар.
Тридуб благосклонно согласился:
- И ты. Но мы всех обыскали и ничего не нашли. Значит, что-то упустили. А что мы упустили? То, что преступник мог спрятать реликвию на кухне. Так что давай-ка осмотрим помещение.
- Я хочу вымыть руки, - встрял Шпилька.
- Потом. Идём, - сказал Тридуб, прошествовал на кухню и первым делом заглянул в большую кастрюлю. - Это что?
- Суп, - ответил повар.
Тридуб забрал у него половник, поболтал им в кастрюле, достал полный, надолго приник к краю.
- М-да, - облизнулся Тридуб и отложил половник. - Там его нет. А это что? - ткнул он в вязанку колбасы.
- Колбаса, - растерялся повар.
- Ну-ка, - Тридуб оторвал солидный кусок и стал есть. Доев, решил: - И тут пусто.
- Я хочу руки помыть! - настаивал Шпилька. - Они уже чешутся.
Тридуб отмахнулся и попробовал на зуб головку сахара.
Так сержант осмотрел всю кухню. Под конец обыска стал сыто рыгать, появилась одышка.
Шпилька нервничал и даже подпрыгивал на месте.
- Где у тебя умывальник?! - затряс он руками перед лицом повара.
- Вон ведро, в углу. Только вода кончилась, на улицу идти надо, - повар кивнул в сторону чёрного хода.
- О! - Тридуб наконец обратил внимание на дверь. - Вор мог прийти оттуда!
- Не мог, - буркнул повар, злобно посматривая на сержанта, не захочет ли тот проинспектировать ещё и погреб. - Ключ только у меня и у первосвященника. А он ходит плохо, тяжело ему, всё у себя лежит. Вон, даже на Большое чаепитие не явился.
- Ага! - воскликнул Тридуб. - Вот оно! Сам идти не хотел, а с заду проник, как в пророчестве сказано! Все невозможные варианты мы уже рассмотрели, так что остался только этот. Ну-ка, открой.
Повар пожал плечами, достал из кармана ключ, провернул в замке и открыл дверь. Сразу поднялся сквозняк, и створки, ведущие в храм, захлопнулись.
Тридуб поднял палец:
- Как в тот раз. Веди к подозреваемому!
Повар решил не спорить и повёл к первосвященнику во внутренние покои храма, а Тридуб поманил Шпильку и направился следом.
Первосвященник в ночной рубашке и спальном колпаке полулежал на кровати и читал при свете лампады.
- Твошество, - поклонился ему повар, когда они вошли в опочивальню. - Тут это самое... Короче...
Тридуб отодвинул его в сторону и сказал:
- Сдавайся, твоё священство. Ты подозреваешься в краже храмового имущества.
- И в умолчании правды о Шеф-поваре, - вставил Шпилька.
Первосвященник сначала удивился, а потом с иронией посмотрел на них, отложил книгу и мягко попросил:
- Очень интересно. Рассказывайте с самого начала.
И Тридуб рассказал, как глава храма замыслил кражу ситечка, как воспользовался удобным случаем, проник с чёрного хода на кухню и утащил реликвию. А ещё поведал, что первосвященник долгое время готовился, притворялся немощным, что говорило о тщательном планировании преступления.
- Допустим, - не стал спорить первосвященник. - А мотив?
- Я в ваших дрязгах не разбираюсь. Преемник тебе нужен, кого-то надо убрать, кого-то продвинуть. Чем не повод? В общем, мотив - дело мутное, - ответил Тридуб и добавил невпопад: - Я предпочитаю барабаны.
Первосвященник понимающе покивал и спросил:
- Артефакт везде искали?
- Да. Как в воду канул.
Первосвященник глубоко вздохнул, полез под подушку, достал оттуда шёлковый мешочек и стал развязывать на нём тесёмку.
- Ну что же. Хочу выразить тебе, сержант, свою признательность в деле укрепления правопорядка и обеспечении охраны храма. Ты прав, ситечко, действительно, взял я.