— Чего ты, Винтик?
Собака вильнула хвостом, оглянулась на Серёжу, тявкнула сначала один раз, потом другой, и залилась звонким лаем. Серёжа беспокойно озирался во все стороны и всё-таки ничего подозрительного не видел.
Он хотел погладить Винтика, но тот отскочил и не дался. В это время мальчик услышал глухой, протяжный голос:
— Серёжа! Стой! Ни с места!
Кричал дядя Гриша. Кричал откуда-то совсем близко, но его нигде не было видно.
— Дядя Гриша! Вы где? — откликнулся Серёжа.
— Здесь я, Серёжа! Ты не бойся — я в шахту провалился, будь она неладна! Вот что, Серёжа: подходи потихонечку. Только под ноги смотри, чтобы сучков не было. Сучки увидишь — сразу назад!
Теперь Серёжа рассмотрел впереди себя в снегу большое углубление. Голос доносился оттуда.
Мальчик осторожно стал подвигаться в ту сторону. Остановившись в двух шагах от тёмного отверстия, он спросил:
— Дядя Гриша, а вылезть вы не можете?
— В том-то и дело, что не могу. Кабы мог!
— А как же мы теперь? — растерянно спросил Серёжа.
— Ничего, ничего, Серёжа! Что-нибудь придумаем, не беспокойся!
Силачёв замолчал. Ом сам ещё не знал, что тут можно придумать. Нечего было надеяться, что кто-нибудь поедет этой дорогой ночью. Серёжа ничем помочь не может — малыш, слабосильный совсем. Даже если бы нашлась верёвка, то и тогда ему не вытащить Силачёва. Вот если бы с ними был озорной Женька Истомин — тот бы сразу пригнал лошадь, зацепил бы вожжами и выдернул из шахты.
Вожжи! А ведь и Серёжа сумеет снять их с лошади и принести сюда. А когда будут вожжи, уж он как-нибудь прицепится к жерди...
— Серёжа! — окликнул Силачёв. — Ты иди сейчас к кошеве и сними вожжи. Потом принесёшь сюда. Понятно?
— Понятно.
— А коня ты не бойся, он смирный, не тронет.
— Я не боюсь, дядя Гриша. Я в деревне на нём верхом ездил.
— Вот и хорошо. Ступай, Серёженька, выручай дядьку!
Серёжа побежал обратно к кошеве. Теперь он уже не обращал внимания на то, что тяжело итти — какая там усталость, когда надо помогать дяде Грише. Винтик тоже как будто понимал, что надо торопиться, и усердно скакал рядом с Серёжей.
Скоро они добежали до просеки, где остался Серко. Серёжа глазам не поверил: ни кошевы, ни лошади на месте не было. «Ушёл Серко!» — мелькнуло в голове мальчика. «Что делать? Бежать обратно к дяде Грише и сказать, что лошадь ушла? А тем временем Серко убежит совсем далеко, тогда его и не догонишь...»
И Серёжа бросился в ту сторону, куда, по его мнению, ушёл Серко. За мальчиком скакал Винтик.
Бежали они долго, пока совсем не выбились из сил. Лошади нигде не было. Серёжа остановился и прислушался. Над головой мальчика шумели вершины сосен, словно там в мохнатой хвое шарил большими лапами кто-то невидимый.
И вдруг послышался слабый, прерывистый звук — как будто фыркнула лошадь. Звук был такой слабый, что Серёжа даже не успел определить, с какой стороны он донёсся.
— Слушай, Винтик! — приказал он собаке.
Винтик и так, казалось, прислушивался. С минуту они стояли неподвижно, притаив дыхание, пока снова не услышали звук — на этот раз долгий, пронзительный. Он шёл справа, из глубины леса.
Винтик поднял голову и посмотрел на Серёжу: слышит ли он? Да, Серёжа слышал. Но как мог Серко попасть в глубину леса? Наверное, дорога здесь делает крутой поворот, вот и кажется, что звук долетает из леса. Надо бежать напрямик, чтобы выйти наперерез Серко.
— Бежим, Винтик! Серко там! — крикнул Серёжа.
Не разбирая дороги, прямо через лесную чащу они устремились к тому месту, откуда всё ещё доносилось повизгивание полозьев. Обледенелые тяжёлые ветки соснового молодняка били мальчика по лицу, голове и плечам, но Серёжа не обращал на это внимания и всё шёл, шёл, задыхаясь от усталости, дрожа от нетерпения.
Потом поводок, на который был привязан Винтик, захлестнулся вокруг ствола молодой сосенки. Серёжа оказался по одну сторону дерева, Винтик — по другую. Мальчик попытался потянуть собаку назад — она рванулась вперёд. Сосенка гнулась и качалась, позванивая ледком на ветвях.
— Винтик, назад! — кричал Серёжа. — Винтик, слушаться надо! Ударю!
Винтик ничего не хотел понимать и рвался .вперёд. Он не давал Серёже перехватить верёвку, и мальчик, обозлившись, несколько раз пнул собаку.
— Вот тебе! Вот тебе! Будешь слушаться?
Собака взвизгнула, встала на дыбки, из последних сил натянула поводок и дёрнулась так сильно, что вырвала из Серёжиной руки верёвку вместе с варежкой. Ныряя в снегу, Винтик исчез в густой чаще сосняка.
— Винтик! Винтик! Сюда! — закричал Серёжа.
Он бросился за собакой.
С разбега он неожиданно скатился в неглубокий овражек, долго выбирался из него, а когда вылез и прислушался, нигде не было слышно ни скрипа полозьев, ни каких-либо других звуков. Звенело в ушах, шумели над головой деревья и больше — ничего!
Тревожно и боязно стало на душе у мальчика, невольные слёзы навернулись на глаза. Дядя Гриша провалился в шахту, Серко неизвестно куда девался, Винтик бросил его в лесу. Что теперь делать?
Найти дядю Гришу и рассказать ему всё. Он что-нибудь придумает. Но где он? Серёжа старался сообразить, в какой стороне осталась шахта, но не смог. Во время погони за Серко, а потом за Винтиком он совсем не следил за дорогой и теперь даже не знал, куда повернуть, чтобы вернуться к шахте.
Тогда он пошёл наугад, надеясь наткнуться на просеку и по ней добраться до шахты.
— Дядя Гриша-а! — время от времени кричал мальчик.
Серёжа очень устал и остановился у одной толстой сосны, чтобы немного отдохнуть. Только немного! Потом он пойдёт дальше, будет искать дядю Гришу, а вместе они что-нибудь придумают...
НА СОБОЛЬСКОЙ ДОРОГЕ
Валя Соколова ещё раз попыталась, найти пропавших. Но вскоре убедилась, что она только напрасно теряет время. Надо поскорее добраться до дома отдыха, рассказать о случившемся в штабе лыжных соревнований.
Решительно накинув на плечи находку, Валя стремительно побежала обратно к Светлому. «Сколько времени зря потратила! — досадовала она. — Только бы не опоздать, найти их во-время!»
Вдруг ей показалось, что впереди мелькнул огонёк. Она остановилась и прислушалась.
— А-ачёв! А-ачёв! — чуть слышно доносилось из леса, со стороны Светлого.
«Неужели?» — сразу обрадовалась Валя.
Так и есть: в лесу зовут Силачёва. На поиски-вышли лыжники. «Как они узнали, что в лесу произошло несчастье? — размышляла девушка, торопясь навстречу лыжникам. — Ну да чего проще: Серко пришёл на конюшню, и конюх Иван. Захарович поднял тревогу. Теперь хорошо, теперь они найдут! Вон их сколько вышло!»
В туманной мгле мелькали огоньки фонарей, а скоро стал слышен шум множества лыж.
Колонна шла быстрым размашистым шагом, во главе её двигался высокий человек с заткнутыми за пояс полами шинели. Это был главный судья соревнований Вадим Сергеевич Сомов. Валя знала его — он мастер лыжного спорта, преподавал этот предмет в техникуме, когда там училась Соколова. Перед ним, спокойным и серьёзным человеком, всегда подтянутым и решительным, Валя почему-то чувствовала себя оробевшей девчонкой, — и тогда, когда была ещё студенткой и сейчас, встречаясь с ним в доме отдыха.
В сотне шагов от Вали лыжники круто остановились. Очевидно, они присматривались к ней, и Валя поняла, что они не могут различить, что такое движется им навстречу: ведь у неё на плечах громадное одеяло.
— Это я, Вадим Сергеич! — крикнула Соколова.