- Это там Барбара Стенвик находит убийцу для своего мужа?
- Да, Сэмми. Это тоже значит бежать ноздря в ноздрю?
Сэм хмыкнул и повесил трубку.
***
Кит поднесла письмо ближе к огню и прочла вслух:
- "До сих пор пустыня - мой лучший друг и коварнейший враг. Жара так пропитала мое тело, что я еле передвигаю ноги.
Но ангелы продолжают плодиться. Торсы стоят рядами среди кошек. Они завидуют другим скульптурам, умоляют меня приделать им головы и ноги. Сердце, вульва, крылья - пока что довольно и этого. Получила твое письмо и все вырезки о тебе.
Ты спрашиваешь насчет прессы и давления. Будь выше их и никогда не доверяй журналистам. Китсия Рейсом".
Кит сложила письмо и сунула его в карман брюк.
- Кто такие ангелы? - спросила Кенли, ее подруга и тоже актриса.
- Так она называет свои скульптуры, нагие женские изваяния. Сейчас она лепит одних ангелов.
- Напрасно ты читаешь мне письма матери. Кит. Это частная переписка.
- Ничего, она бы не стала возражать. Она не верит в разделение на частное и общее, для нее все едино.
Кенли Смит вставила сигарету в позолоченный мундштук и зажгла ее длинной каминной спичкой. Глядя на огонь, она рассеянно разминала себе пальцами шею:
- И все-таки у любого есть что-то свое, какие-то тайны.
Даже у твоей матери, Кит.
- Сомневаюсь. Обрати внимание на подпись: "Китсия Рейсом"! Не "целую, мама", не просто "Китсия", а именно "Китсия Рейсом". Как на постаменте.
- Ты бы с ней помягче. Кит.
- Не могу. Она такая... - Кит не сразу подобрала слово.
Музыка смолкла, и Кит терпеливо ждала, пока Кенли поменяет пластинку.
- Что предпочитаешь - "Турандот" или "Богему"?
Кит пожала плечами:
- Годится и то и другое. - Она почти не разбиралась в опере, зато Кенли знала о ней буквально все.
Кенли пробыла звездой на "Центурионе" без малого двадцать лет и заработала для студии кучу денег. При этом сама она и Мосс, ее муж, художник по костюмам, жили очень скромно. Кенли всю жизнь оставалась труженицей: ничто, кроме работы в кино, не имело для нее смысла. Детей у них не было.
- Слушай, что тебе говорит Сэмми. Он прав. Слушайся его, если хочешь стать звездой.
- В том-то и дело, Кенли, что не хочу! Я не очень хорошая актриса. Если откровенно, то и в средние не гожусь. Рекламу и прессу я ненавижу. Все это внимание к моей персоне меня смущает. - Кит наклонилась к огню, вдела нитку в иголку и принялась вышивать зеленый ствол кактуса.
- Это только фантазии, кокетство. Не смущайся, и дело с концом! Все тут - сплошное притворство! - В подтверждение своей мысли Кенли широко раскинула руки.
Кит нагнулась к своей вышивке. Даже стук иглы по наперстку казался ей оглушительным. Зато Кенли не слышала ничего, кроме Пуччини.
- Хотя уж мне-то как будто есть чему смущаться, - продолжила Кенли. Сама знаешь, о чем я. А мне наплевать!
Кит чуть заметно кивнула. Еще до знакомства с Кенли она все о ней знала из газет, журналов, сплетен.
- Еще вина. Кит? - спросила Кенли, подливая себе.
- Нет, спасибо, Кенли была красивой женщиной. Очень светлая блондинка, она расчесывала свои густые волосы до плеч на боковой пробор. Глаза у нее были светло-голубые, с маленькими зрачками. В свое время студия уговаривала ее вставить контактные линзы, чтобы сделать глаза темнее, однако, как оказалось, зритель больше всего ценил в ней как раз бледность радужной оболочки. Щеки Кенли были изрыты оспинами, поэтому она обильно пользовалась крем-пудрой, а ее фотографии неизменно ретушировались. Кит находила странным, что она знает о Кенли Смит столько личных подробностей, тогда как зритель не ведает самого главного - особенностей ее внешности.
- Ты красавица, Кенли, - успокаивающе произнесла Кит.
- Мосс называет меня богиней. - Кенли усмехнулась. - Учти, Кит, ты тоже можешь стать богиней, если захочешь. Твоя беда в том, что ты не знаешь, кем хочешь быть. Зато точно знаешь, кем не хочешь.
Кит, увлеченная работой, ничего не ответила. Дождавшись конца "Турандот", она встала, поблагодарила гостью за подаренную афишу и повезла ее домой, в Топанга-Кеньон.
***
Лишь в последний, пятый год контракта Кит привела в действие свой план. Она внимательно отслеживала перемещения в руководящем составе студии и, как только там открылась вакансия, сделала все возможное, чтобы выбор пал на нее. В 1963 году она перестала сниматься и поступила ассистенткой к восходящей звезде студии - Ричарду Бикли Кроуфорду, в просторечии Бику.
Ей выделили крохотный кабинетик размером со стенной шкаф в дальнем конце длинного коридора. На другом конце коридора располагался просторный, любовно обставленный кабинет самого Бика Кроуфорда. Несмотря на размеры своей каморки, Кит постаралась придать ей уют. Как-то раз она приехала в офис в субботу и собственноручно перекрасила отвратительные серые стены в матово-белый цвет. На этом фоне отлично смотрелись афиши "Двойного возмещения" и "Письма".
Зная, что в другом конце коридора царит Бик, она нуждалась для поддержания сил в своих любимых актрисах - Барбаре Стенвик и Бетт Дэвис.
Постепенно Бик признал ее полезность, хотя первые два года почти не замечал свою ассистентку. Иначе и быть не могло: никто даже не удосужился объяснить ей ее обязанности, на совещаниях ей никогда не предоставляли слова. Зато она писала Бику памятные записки. Будучи одним из шестнадцати директоров картин на "Центурионе" и не собираясь оставаться в этом качестве всю жизнь, он с благодарностью принимал ее помощь. Тем не менее, пользуясь ее советами, он не испытывал к ней полного доверия и не поручал самостоятельной работы.
Кит понимала, что им движет, и не настаивала. Она давно сделала вывод, что мужчины живут в собственном времени, по собственным внутренним часам. Сама она была готова ждать и по-прежнему писать Бику памятные записки: о прочитанных ею сценариях, просмотренных кинокартинах, книгах и событиях, пригодных к экранизации, собственных соображениях о кинобизнесе.
- Знаешь, Бик, вчера я посмотрела занятный фильм. - Кит стояла у его стола, то наклоняясь вперед, то отталкиваясь от полированной крышки кончиками пальцев.
- В письменном виде, хорошо, Китти? Я сейчас занят.
- Это важно, Бик. После ленча у тебя совещание, и я могла бы подбросить свежих идей.
Бик откинулся в кресле и уставился на нее, а Кит как ни в чем не бывало опустилась в кресло. Комкая подол своей голубой юбки, она строила ему глазки, но он по обыкновению этого не замечал.
- Ну, выкладывай!
- Вчера я посмотрела "Доктор Стренджлав, или Как я научился не волноваться и полюбил бомбу" и поняла, - что Америка начинает смещаться к...
- Что-что?
- Америка меняется! Ты себе не представляешь, сколько в "Докторе Стренджлаве" непочтительности, как там высмеивается все подряд... - Кит заговорила быстрее. Она еще не до конца продумала свою мысль, но надеялась, что, будучи иностранкой, обладает более свежим взглядом на Америку и сможет научить тому же Бика. - Послушай, Бик, что пишет кинокритик "Нью-Йорк тайме": "Весь фильм наполнен насмешкой и презрением ко всему нашему оборонному комплексу". Понимаешь, даже пресса утратила ощущение момента!
Такое впечатление, что все мы зависли в пространстве или во времени, оторвались от старого, но еще не пришли к новому...
Обычно пресса первой чует новое, но в этот раз она увязла все в том же болоте. Сейчас вперед вырывается кино, и мы не должны упустить свой шанс. Этот критик из "Тайме" скоро уйдет, потому что не умеет держать нос по ветру... А ты обязан сделать шаг вперед.
- Что-то я не очень улавливаю... - Бик встал, чтобы размять затекшие ноги.
- Все очень просто.., - начала было Кит, но. Бик прервал ее:
- По-моему, я понял. Новое - это молодость. Мы должны снимать другие фильмы, от которых взбесится Босли Краутер, мой папаша и глава этой чертовой студии.
Кит утвердительно кивнула.
- Это как в баскетболе. Сегодняшняя молодежь играет по-новому. Все твердят, что старый баскетбол был лучше. Все по правилам, главное мастерство, оборона. А эти сопляки бегают и прыгают, как у себя во дворе. Молодые, чернокожие, торопятся набрать очки.