- Я даже не знаю, как его зовут! - громко посетовала она, провожая взглядом "скорую", уже мчавшуюся против движения По Пятой авеню.
- Его зовут Тони Алварро, - подсказал кто-то. - Это один из боссов.
- Какой пост он занимает? - Репортерское нутро Либерти требовало подробностей. - Ладно, не важно. Я опаздываю. - Она метнулась обратно через вращающуюся дверь.
В этот раз лифт сработал безупречно и с шипением выпустил ее на восемьдесят третьем этаже. Либерти глубоко вздохнула и, закрыв глаза, сделала шаг наружу. В ушах все еще гудело, воспоминание о падении не отпускало ее: она казалась самой себе крохотной и бессильной.
На этот раз вместо мрамора ее встретили мини-джунгли.
Под ногами лежал толстый и мягкий, как мох, ковер, вокруг зеленела пышная растительность; к голубому октябрьскому небу за стеклянным потолком тянулись стволы толщиной в телеграфный столб. Либерти с наслаждением вдыхала целебный кедровый аромат. Услышав журчание воды, она оглянулась и увидела между огромными валунами маленький искусственный водопад. "Пожалуй, при необходимости здесь можно спрятаться и несколько дней подряд оставаться незамеченной", - пришла ей в голову неожиданная мысль.
Во влажном воздухе разнеслось ее имя:
- Мисс Адамс, мисс Адамс!
Она перевела дух, расправила плечи и отважно улыбнулась.
Из зеленой чащи выбежала блондинка среднего роста, в желтом платье, и остановилась перед ней, тяжело дыша. У блондинки был высокий лоб, напоминавший яйцо Фаберже, и серьезные глаза за очками в солидной роговой оправе.
- Мисс Адамс? Здравствуйте, меня зовут Саша. Вас к телефону. Сюда, пожалуйста.
Либерти углубилась в лес, но как только оказалась за стеклянной перегородкой, иллюзия растаяла. Теперь со всех сторон до нее доносились щелканье компьютерных клавиш и телефонные звонки. Саша провела ее мимо столов, заваленных распечатками, и показала на поблескивающий секретарский пульт.
Прежде чем взять трубку. Либерти попросила "Кэмел", чай с лимоном и валиум. Звонила Пег, ее ассистентка.
- Наконец-то! - Пег затараторила, проглатывая слова:
- Здесь настоящий сумасшедший дом! Морти Рич звонил тебе раз пять на протяжении часа. Пять раз! Угрожает судом в случае, если ты не опровергнешь то, что написала в своей статье о "Домино".
"Если бы не сработали эти дурацкие тормоза в лифте, ему пришлось бы судиться с трупом!" - подумала Либерти, но вслух лишь сказала:
- Видно, у него была тяжелая ночка.
- Ничего смешного, Либби: он настроен очень решительно, просто псих какой-то! Ты не поверишь, как он меня обзывал, - о тебе я уж не говорю... Я обещала, что ты перезвонишь ему еще до обеда.
- Все равно смешно. Пег. Ладно, проехали. - Она взяла чай и сигареты у рыжей секретарши, лицо которой напоминало вареного рака. Трубка молчала наверняка Пег надулась. - Ладно, раз уж ты звонишь, окажи услугу. Во-первых, перенеси мой заказ на столик в чайной комнате с двенадцати дня на двенадцать тридцать, а во-вторых, позвони Виктории в "Метрополитен" и спроси, не согласится ли она встретиться со мной на полчасика позже, иначе я не успею. Еще собери мне информацию про Тони Алварро, сотрудника Арчера Ренсома.
- Какого рода информацию?
- Сама не знаю. Как насчет Кит Рейсом?
- Пока никак.
- Ты сказала, что это вопрос жизни и смерти, как я велела?
- Пыталась, но ее секретарша просто какая-то непробиваемая. "Забавно" вот все, что я от нее услышала. Я звоню ей по пятнадцать раз на дню уже три недели. Сейчас прикину... Я позвонила ей уже раз триста! И все без толку.
Либерти вздохнула:
- Займись Алварро. Считай это главным заданием. Я хочу, чтобы вечером у меня было о нем все. Но и про Кит Рейсом тоже не забывай - мы с нее не слезем, заруби себе на носу. Эти люди никакие не шишки, что бы они о себе ни воображали. Так что можешь расслабиться. Кстати, что там о нас наговорил Морти?
Либерти не успела услышать ответ, рыжая секретарша позвала ее к Ренсому.
- Еще минуту! - Либерти нажала на рычаг и тут же набрала номер Морти Рича. Все эти неприятные переговоры были частью ее ремесла.
- Позволь, я тебе прочту... - едва услышав ее голос, без всякого вступления начал Морти.
- Я и так знаю, что написала...
- А знаешь ли ты, какой это нанесло ущерб фильму? Между прочим, до премьеры еще целых два месяца!
Либерти убрала трубку подальше от уха, после чего заговорила с Ричем, как с пациентом психиатрической лечебницы, а не с вице-президентом по рекламе в крупной кинокомпании.
И тут, подняв глаза, она увидела высокую чернокожую женщину в дымчатом костюме от Диора и с тугим узлом волос на затылке. Либерти поняла, что перед ней знаменитая тигрица. охраняющая врата Ренсома, - Сьюзен Шалтебрандт.
- Мистер Рейсом вас ждет, мисс Адамс! - произнесла Сьюзен высокомерно.
Либерти показала ей два пальца и продолжила препирательства с Морти. Она представляла его в костюме с искрой, сидящим в своем роскошном кабинете, набитом дорогими канцелярскими принадлежностями, с видом на Центральный парк. Часто лицом человека являются его персональные бланки. На розовых бланках Рича вверху было выведено большими алыми буквами "МОРТИ", а внизу добавлено сиреневым шрифтом "Рич" <Богатый (англ.).>. Дальнейших разъяснений не требовалось.
- Ты меня удивляешь. Либерти: ведь ты обедала с его женой и ребенком! стыдил ее Морти.
- Более того, нюхала кокаин с макушки его слуги! Слуга у него - лысый карлик; неудивительно, что у него не получаются фильмы. Да у него задница вместо мозгов! - Людям нравилось, когда она давала волю языку, монастырская послушница, бранящаяся, как портовая шлюха, - что может быть пикантнее?
- Признайся, Либерти, твоя мать гордится тем, чем занимается ее дочь?
- Не знаю, Морти. Я сирота.
Короткие гудки. Информация о сиротстве всегда действовала как гром среди ясного неба. После этого дальнейшие препирательства становились невозможными.
Либерти вздохнула и послушно поплелась за дамой в костюме от Диора. Они миновали коралловый вестибюль, прошли сквозь мрачный, в бурых тонах кабинет и оказались в просторном помещении, устланном белым ковром. Две его стены были стеклянные, другие две - беломраморные. Дама оставила Либерти в центре помещения и испарилась.
Либерти заморгала, не в силах сразу привыкнуть к окружающей белизне. Ощущение было такое, будто ее без предупреждения перенесли в снежную зиму, не снабдив солнцезащитными очками.
Арчер Рейсом, восседая, как монумент, за музейным столом с мраморной крышкой, беседовал по телефону и, казалось, не обращал ни малейшего внимания на гостью. Видимо, это было наказанием за то, что она заставила его ждать. Подойдя к окну. Либерти спокойно ждала, любуясь серовато-зеленым простором среднего Манхэттена. Чтобы полюбоваться таким видом, следовало бы штурмовать крутую гору, а не ехать на лифте.
Она отвернулась от окна и поискала глазами, где бы присесть.
Опустившись на белый диванчик, Либерти вынула блокнот и записала: "Сплошная белизна. Белые вазы с белыми цветами на столах, покрытых белой эмалью, белые мраморные пьедесталы. Совершенно неделовая атмосфера: пионы, нарциссы, жасмин. Не иначе, цветы ему привозят самолетом оттуда, где сейчас весна".
Оторвав глаза от блокнота, она обнаружила, что Рейсом, продолжая разговаривать по телефону, в упор смотрит на нее. В жизни он выглядел гораздо интереснее, чем на фотографиях: волосы цвета начищенного олова, несмываемый загар богача, глаза средиземноморской синевы с длинными черными ресницами. Уголки его губ, приподнимаясь, придавали лицу учтиво-добродушное выражение. Либерти даже подумала, что не возражала бы оказаться с ним в одной постели, - это было бы отнюдь не худшим завершением журналистского задания.
Положив трубку. Рейсом встал.
- Наконец-то!
Выйдя из-за стола и приблизившись почти вплотную, он наклонился к ее руке, а затем придвинул кресло, принявшее его с солидным шипением.