Аханя остановил караван, жестами подозвал к себе остальных кочевщиков. Пастухи о чем-то совещались. Родникову и Афанасию, караулящим стадо, оставалось только догадываться — о чем. Но вот совещание закончилось, Аханя круто повернул караван в прямой безлесый распадок, в котором виднелась обширная котловина в белых пятнах нерастаявшего прошлогоднего снега.
На вопрос Родникова, почему Аханя так резко изменил маршрут, Долганов, махнув рукой в верховья Нюлкали, недовольно сказал:
— Там близко табор геологов, мешать они будут — лучше в сторону уйдем.
На следующий день, поднявшись в гольцы, Родников увидел в бинокль табор геологов. Табор состоял из пяти больших конусообразных палаток и одного длинного навеса, рядом с которым стояли лошади и дымились дымокуры. Чуть поодаль от палаток стояли, будто чугунные утюги, два вездехода и штабель железных бочек.
Солнце уже до половины высунулось над горизонтом, обагрив вершины гольцов, но табор еще спал, только один человек, должно быть конюх, суетился между лошадьми и дымокуром.
«Однако долгонько они спят», — взглядывая на часы, подумал Родников — было половина шестого.
Вечером Долганов с Фокой Степановичем, побывавшие у геологов, рассказали пастухам, что экспедиция это магаданская, в палатках у геологов есть электрические лампочки, а вездеходы и лошадей забросили на перевал большие вертолеты. Эти вертолеты могут запросто поднять не только вездеход, но и целый дом вместе с людьми и мебелью.
Долганов предупредил геологов, что в окрестностях будут пастись колхозные олени. Начальник экспедиции угостил пастухов и сказал, что-де рабочие народ бывалый, таежный, дикого оленя от домашнего отличить сумеют и уж во всяком случае не польстятся на оленину, благо вокруг в гольцах предостаточно снежных баранов.
А баранов было в сопках действительно много, но часто звучали в гольцах выстрелы, внизу, под гольцами, лязгая железом, ревели вездеходы. Редели стада баранов, отступал зверь от шумного опасного места в глухие, недоступные распадки.
Иногда над сопками, сотрясая воздух, грохотали взрывы. Аханя вздрагивал, недовольно морщился — такие громкие звуки он слышал в кино, так стреляли пушки и рвались бомбы, убивая людей, разрушая их жилища. Здесь просто взрывали землю, чтобы скорей добраться до тяжелых красных камней, лежащих в вечной мерзлоте, но все равно такой громкий шум — это плохо, это очень плохо.
Однажды, обходя стадо, пастухи заметили медленно кружащихся над распадком ворон, они кружились на одном месте, издавая булькающие звуки.
— Что-то есть там, — сказал Долганов. — Сходи, Николай, посмотри, может, олень пропал?
Родников охотно направился к распадку. Еще задолго до подхода к тому месту, над которым кружились вороны, он увидел на ягеле следы резиновых сапог. След вел вверх и вниз.
«Наверно, барана убил кто-то из экспедиции, — подумал он, внимательно разглядывая след. — Вверх поднимался пустой, вниз опускался тяжелогруженый — каблуками ягель сдирал, за кусты рукой придерживался — листва с макушек содрана».
Но не останки барана обнаружил Родников, а убитую важенку, воровски присыпанную мхом и кедровым стлаником. Передние и задние лопатки важенки были унесены, все остальное брошено и уже смердило.
— Вот стервец! — выругался Родников. — Уж взял бы и унес все мясо или в наледь бы закопал.
Подошедшие к месту происшествия пастухи молча разглядывали то, что осталось от животного. Никто не возмущался, но все брезгливо морщились, словно каждый видал перед собой нечто до крайности отвратительное.
— Окси! Сколько мяса пропало! — сокрушенно сказал Аханя. — Суксем плохой человек — важенка убили, мясо бросали. Граматный, а голова нету.
В тот же день Долганов сходил к геологам и сообщил начальнику о случившемся. Тот обещал принять меры.
Поздно вечером к чуму пастухов подъехал вездеход. Два человека выпрыгнули из кабины и направились к столпившимся около чума несколько удивленным пастухам.
Впереди шел высокий геолог в выгоревшем на солнце противоэнцефалитном костюме, подпоясанный широким офицерским ремнем; с одного бока болталась кобура с наганом, с другого — небольшая планшетка.
— Сам начальник идет, — тихо сказал Долганов.
Начальник шел твердо, решительно, не обращая внимания на остервенело лающих вокруг собак. Но его низкорослый молодой спутник в широкополой и круглой, как гриб, соломенной шляпе шел неуверенно, неохотно, боязливо озираясь на собак.
Подойдя к пастухам вплотную, геолог стал почтительно здороваться с каждым за руку. Его спутник, остановившись в стороне, смотрел на пастухов настороженно и виновато.