— Потерянных оленей искать будем после корализации, — решил Шумков.
На Варганчик за нартами отправили Аханю и Николку. Оленей поймали самых смирных. Кочевали быстро, без остановок, смело пересекая замерзшие озера и топи. Лиман уже был скован льдом, но Аханя пересекать его напрямик побоялся, повел караван вдоль берега; здесь лед был толще и присыпан снегом — оленьи копыта не скользили по нему. Приятно было идти по такому льду.
К полудню следующего дня Николка увидел высокий штабель сложенных друг на друга нарт.
— Завтра на табор будем кочевать, сиводня олень надо давать отдыхать, — объявил Аханя. — Ездовиков отпустим с колодками. Так лучше — иво шибка хитрый олень! Колодка не повесишь — иво сразу будут стадо убегали. Как будим таскать? Так, да? — И старик засмеялся, показывая как придется им таскать на себе нарты, если ездовые убегут.
Маленькую двухместную палатку поставили быстро.
После обеда Аханя взялся чинить нарты. Николка хотел помочь ему, но старик отмахнулся:
— Моя сам будим делать. Тибе нада ходили куропатки на ужин стрелять.
Николка охотно взял малокалиберку и пошел вдоль косы к сопкам.
Варганчик нельзя было узнать: стланиковые кусты спрятались под снегом, лишь кое-где торчали из-под снега метелки карликовых березок. Море было темное и хмурое, слабый, но пронизывающий ветер поднимал свинцовые волны и тяжко швырял их на ледяной припай.
Николка поднялся в сопки. Здесь тихо и спокойно, палатка отсюда казалась крохотным зеленым ромбиком. Николка перевалил отрог и начал спускаться в глубокий распадок, на склонах которого весной пастухи часто находили гнезда куропаток. Осторожно спускаясь, он вскоре ощутил ногами, что идет по чьим-то старым следам. Николка остановился и стал щупать ногами вокруг себя более внимательно. Несмотря на то что следы были засыпаны свежевыпавшим снегом и совсем не проступали на поверхности, он готов был отдать на отсечение голову, что идет именно по следам. Если он отступал в сторону от следов, нога проваливалась глубже и ощущала рыхлость, там же, где были следы, ноги ощущали твердую неровность. Временами под подошвой глухо хрумтели смерзшиеся комья снега. Николка пошел зигзагами и скоро установил, что под ногами довольно широкая торная шахма. На баранью шахму она не походила. Да и не водились в этих местах бараны.
«Очень похожа на оленью шахму… Стоп! — Николка остановился, пораженный и обрадованный этой мыслью. — А вдруг и правда олени? Мы их там везде ищем, а они здесь. Вот черт! — У него даже дух захватило. — Вся бригада искала, найти не могла, а я возьму и пригоню. — Николке стало жарко, он расстегнул верхнюю пуговицу на телогрейке, еще раз пощупал ногою след. — Ну, конечно, это олени, кто же еще? Не трактор же проехал здесь…»
Николка побежал вниз, но тут же попал в рыхлый снег мимо следа. Пришлось идти медленней, то и дело щупая ногами, как это делает человек, идущий по тонкому коварному льду. На противоположном склоне олени, видимо, разошлись. Николка потерял шахму, а натыкался лишь на одиночные следы, которые тут же терял. К счастью, склон был небольшой, вскоре олени опять сошлись и пошли тропой.
«За хребтом они обязательно задержатся — там ягеля много», — подбадривал себя Николка, с тревогой поглядывая на малиновое солнце, низко стоящее над синими гребнями далеких гор.
Но за хребтом оленей не оказалось, зато были их свежие следы — здесь они долго паслись, всюду виднелись копанины с клочьями выдернутого ягеля.
Солнце кануло. Белесое, как известка, небо быстро темнело, точно в него подливали синьку.
С минуту постояв в нерешительности, Николка побежал дальше, надеясь догнать оленей в следующем распадке. Но и в следующем распадке их не оказалось — только следы.
Тонкий серпик луны, прозрачный и хрупкий, как обсосанный золотистый леденец, неподвижно висел над угрюмыми сопками. Казалось, крикни погромче, топни ногой посильней — упадет он с высоты на твердую промерзшую землю, рассыплется вдребезги, и тогда наступит вечный холод и вечная тьма…
Следы угадывались смутно, расплывчато.
Вскоре Николка почувствовал голод и усталость и вдруг ощутил свое одиночество и беспомощность. Панический страх овладел им. Разум подсказывал ему вернуться, а ноги продолжали нести его по следу, и он шел, подавляя усталость и страх, отгоняя тревожные мысли. Он, конечно, сознавал, что поступает глупо, разумней было бы вернуться на табор, а завтра со свежими силами, с запасом еды вновь отправиться в погоню, тем более что след уже найден. Но в этом случае не будет эффекта. А ему так хочется пригнать оленей неожиданно, как снег на голову, чтобы потом долго говорили о нем.