На следующий день пастухи ушли на лов рыбы всей бригадой. Опять поймали по мешку.
Но на третий день рыба перестала клевать совершенно, как на старых ямах, так и на новых. А потом уже стало не до рыбалки; пурга утихла, олени вольготно разбредались по обширному пастбищу, норовя уйти в места зимовки, к едва виднеющимся горам, туда, где шумела тайга, где свисал с ветвей длинными космами кисловатый мох — любимейшее оленье лакомство. Необоримо силен инстинкт у животных — стадо безудержно стремилось к местам зимовок. Это вынудило пастухов кочевать через каждые три-четыре дня. Палатки ставили на склонах хребта, в устьях распадков. Печи топили полусырым стлаником, который добывали из-под снега. Жерди для остова палаток возили с собой. Пронизывающие ветры почти непрерывно гуляли по просторам унылой неприветливой и безжизненной на первый взгляд тундры. Но так могло показаться только несведущему человеку. Ежедневно Николка видел множество и горностаевых, и куропачьих, и заячьих следов, но особенно часто попадались лисьи следы. А в сумерках над синеватыми снежными застругами то и дело бесшумно, как привидения, скользили большие полярные совы.
И все же скучно было в тундре: следы зверей и птиц, полет сов, крик куропаток, шорох тысяч оленьих копыт — все это сливалось с белой тундрой, растворялось в ее бескрайнем гнетущем просторе.
Медленно, день за днем продвигалось стадо к зоне тайги — все отчетливей различались на горизонте голубые Маяканские горы.
Вскоре начались ежедневные кочевки.
Трудным оказался путь на зимнее пастбище. Свирепствующие ветры вымели на реках снег, до зеркального блеска отшлифовали лед. Сверкающий лед отпугивал стадо. Олени упорно не желали переходить на противоположный берег, несмотря на то что ширина речушки составляла иногда не более пяти шагов. Дойдя до этой преграды, стадо начинало кружиться и приходилось много бегать и кричать, размахивая руками, чтобы столкнуть его на лед. Если столкнуть его все-таки не удавалось, приходилось отклоняться от маршрута и гнать стадо до более удобной переправы.
Придя на табор, пастухи ужинали и тотчас же крепко засыпали. Утром, еще затемно, плотно наевшись мяса, погонщики отправлялись собирать рассеявшийся за ночь табун. И пока они его собирали, кочевщики ловили пасшихся отдельно от стада ездовых, сворачивали палатку и начинали кочевку. Кочевали Аханя, Фока Степанович и женщины, все остальные гнали стадо. Где-то впереди была самая широкая, самая главная река, о которой пастухи давно говорили с тревогой. К этой реке подошли в полдень.
Не зря тревожились пастухи: река была широкая и с крутыми берегами, гладкий лед ослепительно сверкал на солнце. Погонщики придержали табун, успокоили его, дождались кочевщиков. Кочевщики медленно обогнули стадо и повели караван по льду на ту сторону. Олени, запряженные в нарты, семенили враскорячку, скользили, падали и волоклись вслед за нартами, щелкая по льду копытами и бессильные зацепиться за что-либо. Остановись на мгновение караван, потеряй инерцию — и прилипнут нарты ко льду наглухо…
Но вот передние нарты выехали на противоположный берег. Аханя бежал по косе, силой тащил передовых оленей. «Хинмач! Хинмач!» Половина аргиша на берегу, теперь не страшно, теперь вытянут береговые ездовики весь караван, семенящий по льду.
Преодолев ледяную преграду, караван остановился метрах в полутораста от реки. Погонщики тихонько тронули стадо, осторожно тесня его к реке.
— Так-так-так-так! Хэй-хэй, хэй! Так-так-так! — кричали пастухи, подбадривая животных.
Вот вышла на лед передовая важенка. Остановилась, пристально посмотрела на ездовых оленей, стоящих вдалеке, на пригорке, обернулась на стадо, как бы спрашивая что-то, и наконец, низко опустив голову, не торопясь засеменила дальше. Стадо тотчас колыхнулось к реке, несколько оленей потянулось следом за важенкой.
— Так-так-так-так! Пошли! Пошли! Хэй-хэй! Хэй-хэй! — радостно покрикивали пастухи.
Но преждевременной была их радость. Важенка, пройдя метров десять, поскользнулась, испуганно шарахнулась в сторону и, торопливо застучав копытами обратно к своему берегу, пошла по краю стада, увлекая за собой и тех оленей, которые вышли было на лед. Стадо вздрогнуло и, точно огромный диск, начало медленно поворачиваться влево. Теперь уже не пойдет стадо на лед по доброй воле. Пастухи с криками бросились на левый фланг стада, намереваясь застопорить его вращение и вытолкнуть стадо на лед силой. Но поздно! Стадо уже сделало полный оборот по своей оси и теперь, набирая скорость, все более раскручивалось.