По иронии судьбы именно оно и попадёт в руки Саманты в роковой вечер 25 августа 1985 года.
Судьба второго письма
Лёша вместе с Мариной переводят Борино письмо с русско-английским словарём, и тоже отправляют его в «Пионерскую правду». Однако почтовый фургон, который должен был доставить груз в областной центр, угоняют, а потом сжигают в лесу несовершеннолетние хулиганы, которых, впрочем, быстро ловят и отправляют в колонию.
Среди дознавателей по этому делу работает и тётя Вера.
Судьба первого письма
Боря очень ждёт ответа на своё письмо. Однако до Нового года, по уже известной нам причине, не приходит никаких известий. С каждым днём Боря становится всё мрачнее. Он не тянет руку на уроках, без выражения читает заданные на дом стихи и не приходит на новогодний утренник. У него пропадает аппетит, он худеет, и единственное, что его интересует – международные новости и передача «Человек. Земля. Вселенная». Тётя Вера, несмотря на беременность, носится с Борей по врачам, но по всем показателям мальчик здоров.
Из этого полуобморочного состояния Борю выводит рождение Нины, причём имя предлагает сам Боря. После чего он начинает называть тётю Веру «мама», помогает купать и пеленать Нину, и вообще берёт на себя много домашних дел: магазин, уборку, посуду, всё то, что взяла на себя тётя Вера, переехав к Воробьёвым.
Вскоре умирает Константин Устинович Черненко. Генеральным секретарём назначается Михаил Сергеевич Горбачёв. В стране начинается перестройка.
Лёша несколько раз предлагает Боре написать новое письмо, но Боря решает, что права была Люда. Мама их бросила, и за всё это время никак не пыталась связаться. Значит, она их совсем не любит. Так тому и быть.
Между тем письмо, отправленное в мае восемьдесят четвёртого года, лежит в редакции «Пионерской правды» даже не распечатанное. Корреспонденции на имя Саманты Смит так много, что никто не знает, что с ней делать.
Однако в отделе писем меняется начальник. Он отдаёт приказ: составить график, по которому все письма должны быть разобраны за все летние месяцы. Сотрудники устраивают мозговой штурм, выбирают ответственных, и вскоре мешки начинают стремительно пустеть. В газете появляется рубрика «Письма Саманте», в которой рассказывается о работе с письмами американской школьнице. Сообщается, что любовные признания и просьбы прислать куклу Барби отправлять в США не будут, так как они позорят звание советского школьника, и пусть их авторам будет стыдно. Затем говорится, что все призывы к миру тоже отправлены не будут, поскольку это основная масса писем, и отбор пройдут только особенно убедительные и хорошо написанные, которые так же будут публиковаться в газете.
Постепенно завалы начинают таять, и в конце концов дело доходит до писем первоклассников шишовской средней школы.
Читает их Даша Лодыгина. Все письма похожи одно на другое, даже ошибки во многих похожи, и конверты одинаковые. Однако один конверт оказывается не только отличным от других, но и более плотным.
Даша читает письмо Бори Воробьёва несколько раз. Внимательно рассматривает фотографии. Потом звонит своему другу, Диме Каратееву:
– Димка, зайди ко мне на минутку. Не могу понять, что тут такое.
Дима Каратеев заходит к Даше и тоже несколько раз читает письмо.
– Никому ни слова, – повторяет он, сам того не подозревая, реплику Бориной тёти. – Мне нужно это кое-кому показать.
Кое-кто – это известный журналист-международник, с семьёй которого дружат родители Димы. Дима ждёт, пока кое-кто вернётся из командировки в США, и показывает ему письмо.
Журналист-международник чувствует, чем это пахнет.
– Никому ни слова! – говорит он, и выходит на американского атташе по культуре.
Атташе читает письмо и рассматривает фото. И говорит:
– Если это правда – это скандал. Очень большие люди полетят с кресел. За что вы нас так ненавидите?
Журналист-международник убеждает атташе, что не испытывает к американскому народу ничего, кроме уважения, и предлагает отправить письмо адресату.
– Это же можно подать и как продолжение «Союза-Аполлона»: советский космонавт в американском экипаже, Интеркосмос, дружба, мир, жвачка!
– Салливан – национальный герой, ты понимаешь, что начнётся в Штатах, если выяснится, что она русская?
– Так пускай эту кашу заварят Смиты! – говорит журналист-международник. – Им не привыкать, они сами эту кашу заварили два года назад, пусть и расхлёбывают.