Подняв глаза, Михаил неожиданно заметил быстро приближающуюся по небу точку. Точнее, не точку, а нечто крылатое и, явно, крупное, не факт, что дружелюбное. Словно в подтверждение его размышлений, у ног с тихим треском воткнулось несколько длинных, белых шипов, с которых тут же закапала странная вязкая жидкость.
— Млять… — в очередной раз выругался Воронов, от неожиданности отпрыгнув в сторону, с ужасом осознал, что там, где только что стоял, воткнулось еще несколько вражеских снарядов. — Нахер, отписываюсь!
Петляя, словно заправский уж, он рванул к ближайшему нагромождению камней, за которыми и спрятался, тихо ругаясь про себя и внимательно следя за небом. Вот только противник все не появлялся, зато по другую сторону от его укрытия громко захлопали крылья и на бренную землю опустилось нечто массивное, подняв в воздух небольшую песчаное облако.
— Апчхи… — неожиданно услышал Михаил. — Этот вездесущий пе…пчхи!!! А…апхи… ууу, говорила мне мама, что надо селиться в горах, в пещере, нет же, ангел их всех ласкай, к «цивилизации» потянуло… пчхи…
Голос явно был женский. Причем довольно-таки приятный и, что самое главное, понятный! А раз так, то можно и договориться с неизвестной… ну, или хоть попытаться это сделать…
— Кхем… уважаемая… — прочистив горло, крикнул Михаил. — Может… поговорим? Я вам не враг!
Ответом ему была буквально осязаемая тишина. Словно никого и не было, только ветер тихо завывал где-то вдали, гоняя песок и мусор с места на место…
— Эм… вы здесь? — погромче позвал Воронов, на всякий случай оглянувшись, посмотрев по сторонам и в небо, но так никого и не найдя. — Показалось что-ли? Или в засаде сидит, чертовка…
Еще немного постояв, Михаил решил выглянуть из-за своего укрытия, дабы определить расстановку сил, но как только он сделал несколько шагов в нужном направлении, сверху его «поприветствовал» полный ехидства женский голосок:
— Ну здравствуй, мой обед! — в следующий миг, на спину парню обрушилось нечто тяжелое но… довольно мягкое, буквально роняя и вдавливая в грешную землю. — Приготовься, я тебе сейчас съем… кусь…
Договорив, девушка нежно куснула Воронова за кончик ушка, буквально пронзив его тело дрожью и сладкой болью, заставив слова, рвущиеся из горла, смениться тихим стоном.
В следующий момент, ещё до того, как парень успел опомнится, незнакомка перевернула его тело, надавив массивной… звериной лапой с короткой шерсткой цвета меди, ему на грудь, длинными черными когтями, выпущенными, словно у кошки, порвав рубаху в нескольких местах, но при этом совершенно кожу не повредив.
— Мне нравится твой страх! — властно сказала химера с телом сексапильной женщины, лапами льва, крыльями летучей мыши и странным, толстым хвостом со странным набалдашником в виде заросшего шипами шара. — Так будет намного приятнее тебя есть! Обсасывать каждую частичку тела, высасывать телесные жидкости…
— Я… я тебя не боюсь! — как следует присмотревшись к повалившей его монстра-деве, выпалил Михаил. — Ты мантикора! Ты не будешь меня есть!
Девушка замерла, но вскоре нахмурилась. Она фыркнула и рывком слезла, буквально за пару прыжков, взобравшись на каменное нагромождение, с которого до этого ранее и напала.
— Всё то вы знаете… — недовольно сказала она, обиженно отвернувшись. — Совсем жития бедным мантикорам нет! Ангелов Странствующий ученый со своей книжницей! Я буду Повелительнице жаловаться! Совсем совести нет у человека… вот кто его просил писать, что мы не едим людей?! Как же теперь их насиловать, любуясь ужасом на лице вперемешку с обреченностью и похотью, если все знают, что мы не опасные?!
— Э-э-эээ, — только и смог, что ответить на это Воронов, осторожно сев.
— А ты вообще молчи, негодяй! — бросила монстра-дева, обиженно отвернувшись. — Одно разочарование, а не мужчина, вот что тебе мешало как следует испугаться?! Ну, или покричать немного? Ты даже не пытался!
— Хмм… нуу… — замялся парень, неожиданно почувствовав себя виноватым. — Прости… хочешь, я немного сейчас покричу?
— Покричишь? — задумчиво повела ушами монстра-дева, снова поворачиваясь к Михаилу. — А сможешь? Ну… словно я действительно тебя съесть собираюсь? Так… с чувством! Чтобы я аж возбудилась, как голшотавра при виде красной тряпки!
— Ам… нет, прости… — тут же сдал назад Миша, подняв руки, словно извиняясь. — Ты, конечно, очень красивая… но я женат. И люблю свою жену. Не хочу изменять…
— Хм… а ты забавный! — немного склонила вбок голову мантикора, от чего весь ее вид приобрел явный оттенок милоты. — Но уверен ли ты, что она тебе верна? Самки человечества такие ветреные… сегодня один член, завтра другой, послезавтра третий. Я же могу доставить тебе такое удовольствие, на которое ни одно людская дева не способна! И буду верна только тебе одному…
— Нет, она добрая и верная, — нахмурившись, ответил Михаил. — Не знаю, смогу ли я ее найти, но… у меня есть от нее ребёнок. Они мои семья, и я их не предам! Что же до «удовольствия»… то это просто слова! Будь ты хоть трижды мамоно, не думаю, что есть различия между тобой и человеческой женщиной, поднаторевший в постельных утехах.
— Нет… различий? — елейным голосом поинтересовалась она, по кошачьи спрыгивая вниз, к Воронову. — Наивный дурачок, смотри на меня! На моё тело! Смотри внимательно! Можешь даже пощупать, если хочешь! Ну же!
«Черт, не надо было ее провоцировать» — запоздало понял Михаил, немного нервно сглотнув, когда мантикора спрыгнула вниз и подошла очень близко, на расстояние вытянутой руки. — «Черт… а она действительно красивая…»
Что бы там не говорили, Миша не раз и не два видел вблизи обнаженное женское тело и… вполне досконально его изучил за годы, прожитые вместе с женой. И он подмечал… часто подмечал всякие мелкие «огрехи» в ее облике, ее теле. Вон там большая родинка, вон там пятнышко на коже, вон там блямбочка, словно прижгли очень давно чем-то раскаленным, зубы немного неровные, немного грубая кожа на руках, немного целлюлита на ляжках, на щеке почти незаметный шрамик, оставшейся еще в детстве после несчастного случая… хоть и мелочи, но общую картину портят. Тут же этого… просто не было. Не было, и всё. Абсолютная гладкая, чуть загорелая кожа, хитрый прищур кошачьих глаз на идеальном самодовольном личике, следка трепещущий запах, неуловимый, но настолько желанный, что хочется прижать ее обладательницу к себе и зарыться носом в волосы и вдыхать… вдыхать, пока голова не закружится, а в глазах не появятся искры.
Михаил смотрел и с ужасом понимал. что его жена, его Юля проигрывает. Проигрывает по всем параметрам этой наглой химере с хитрым, многообещающим взглядом мартовской кошки. Но для него это не имело значения.
— Да, ты очень красива, — отстранившись, заявил Воронов, прикрыв глаза рукой, чтобы лишний раз не поддаваться соблазну. — Но я буду верен своей жене и своему сыну. Ты сказала, что человеческие женщины очень подлые… тогда чем я буду от них отличаться, если буду ложиться под каждую встречную красотку?
— Зачем под каждую? — удивленно спросила мантикора, подойдя еще ближе и сев напротив человека, начала лениво умываться, словно самая настоящая кошка. — Одной меня хватит! И не отводи взгляда, милый мой! Смотри на меня!
Договорив, девушка просто напросто схватила руку парня и прижала к своему лицу, начав об нее тереться, пронзительно заурчав, словно кошка размером с добрый трактор.
«Господи… какая мягкая и гладкая…» — попытался было одернуть руку Михаил, но не смог, и не потому, что мантикора ее держала. — «Словно у младенца… а эти волосы и шерстка… так просто не бывает! Не может же быть простое касание настолько приятным!»