- Угу, очень сложно, – кивнул я, полностью с ним соглашаясь. – Вот так, походу, и остались только мы с тобой. Не охмурённые и не совращенные, хе-хе-хе... Ладно, пошли за футонами. Все равно ни на что повлиять уже не сможем, да и не нужно это. Пусть наслаждаются своей новой жизнью.
- И то верно... – выдохнул Воронов. – Идем...
Договорив, мы наконец повернулись к таверне спиной и взглянули на селение чуть прищуренными глазами.
Ну, что тут скажешь... картина маслом: пришли жадные, до постельных ласк солдаты лорда в деревню, полную сочненьких представителей другого пола, которых можно и полапать и на сеновал затащить под смех сослуживцев. Обычная, по-сути, для средневековья картина, вот только... в роли солдат выступали оголтелые и соблазнительные мамоно, а в роли “оскверняемых дев” – невольные попаданцы-иномирцы, которых не успели разобрать местные монстродевы по своим домам и спальням.
Атмосфера, до этого немного напряженная, теперь разрядилась, став довольно-таки похабной, чему способствовали ходящие в обнимку со смущенными мужчинами девушки-монстры в достаточно развратной военной форме, выполненной в темных тонах.
То тут, то там, звучал женский смех вперемешку со сладкими стонами, оханьями и иными, не менее развратными звуками.
Пока мы с Мишей шли до того места, где я встретил лисиц, то несколько раз видела, как небольшие группки из двух-трех мамоно зажимали в темных закутках одиноких представителей противоположного пола и с похабными улыбками на лицах, буквально, раздевали бедолагу, одновременно заставляя того ласкать одну из них. А кое где уже откровенно насиловали, буквально затыкая стоны и протесты жаркими поцелуями.
- Черт, чувствую себя самой настоящей жертвой... словно баба в окружении толпы дагестанцев... – честно признался Воронов, когда мы дошли до ворот, у которых, к нашей радости, никого не было. – Если честно, то не уверен, что мы сможем дойти до таверны без “приключений” на пятую точку.
- И не говори, – согласился я с ним, невольно поежившись, вспоминая, как орчиха грубо лапала какого-то араба, похотливо при этом улыбаясь и силой пресекая любые попытки к побегу. – Просто изнасилуют! Затащат в какой-нибудь дворик и изнасилуют! Возможно, что и толпой... по кругу пустят... Черт, хорошо что Катя Диму увела. Он бы точно привлек к себе внимание своими радостными криками... еще бы и сам приставать начал с просьбами его как следует оттрахать...
- Ладно, давай не будем сейчас о грустном! – резко заявил Воронов. – Всё у нас будет хорошо! Эти бравые... “освободительницы” уже нашли себе по паре, так что, думаю нам особо ничего уже и не грозит!
- Твои бы слова, да Богу в уши, – вздохнул я, немного виновато посмотрев на своего невольного товарища. – Вон ту дорожку вдоль частокола видишь? Лисички тогда туда ушли. Думаю, их кицунье логово где-то там.
- Надеюсь... – пробормотал Воронов, посмотрев на дорожку, которая была почти в два раза уже той, на которой мы стояли. – Ладно, идем. Вроде, там нет жаждущих мужского тепла монстров...
- Ну, их по крайней мере не видно... – согласился я, пойдя следом за ним. – Хотя, кого я обманываю... если меня красотка прижмет к стенке своим бюстом, я не буду сопротивляться! И так такой лютый стояк, что плакать хочется...
- Эх... – тихо и грустно простонав, неожиданно остановился Михаил. – Я вообще держусь только потому, что у меня жена и сын... и это будет изменой... Давай не будем об этом говорить... сделаем вид, что у нас все хорошо и воля крепче стали, а не то точно сорвемся, как Катя с Димой.
На это я уже ничего не ответил, поддержав своего товарища молчанием. Просто встал рядом с ним и мы пошли... пошли вперед, всеми правдами и неправдами стремясь не обращать внимание на перевозбудившиеся половые органы, тершиеся о трусы и штанины. Было трудно, но мы справлялись! Тем более, нам по пути больше не попалась ни одна мамоно, пока мы благополучно не добрались до рядками расставленных вдоль улицы, белых шатров, по краям от которых, гордо развивались прямоугольные белоснежные знамена, с изображенном на них синим стилизованным в японском... или зипангийском стиле цветком. И цветочек этот, распускался на фоне рыжего лисьего хвоста... очень странный флаг вышел, если честно.
Но еще страннее были разговоры, доносящиеся до нас с другой стороны этого самого палаточного лагеря, прерываемые стонами в сладострастными вскриками, доносящимися из-за плотной ткани. Которые, впрочем, демонстрировали всем желающим, темные силуэты того, что происходило внутри.
- Ох ё… – протянул Миша, невольно засмотревшись на ближайшую палатку, в которой большегрудая красотка, помахивая хвостиком, активно снашала своего любимого, в позе наездницы.
- Угу… – зачарованно протянул я в ответ, смотря на другой шатер, в котором уже мужчина был сверху, буквально с тихим подвыванием вгоняя свой кол в изнывающую от наслаждения монстродеву. Руки сами собой потянулись к паху, но усилием воли, я их остановил, зажмурившись для надежности и немного прикусив язык.
- Нет, они с вами не пойдут! – вдруг услышал я, через эту любовную какофонию нагловатый голосок одной знакомой мне особы. – Они принадлежат мамоно Зипангу! Они сами к нам пришли! Уходите, наглые солдатки!
- Мих, пошли… – дернув друга за рубаху, указал я в сторону, откуда шли голоса. – Нам туда.
- Да… идем, – тяжело вздохнув, пробормотал мужик, с трудом оторвавшись от заманчивой картины. – Господи… если ад и есть, то выглядит он именно так… Столько соблазна, только руку протяни… но нельзя… точнее, можно… но…
- И не говори… – кисло улыбнулся я, стараясь смотреть только на дорогу, по которой шел. – Ты-то хоть, ради семьи это делаешь… я же, только ради себя и собственной неопределенности. Знаешь, иногда с ужасом осознаю, что достанусь той мамоно, которая додумается первой наложить на меня лапки, самым наглым образом изнасиловав. А до того момента, буду находить поводы отбиваться от их… ухаживаний.
Но не успел Воронов мне ответить, как мы услышали довольно властный, полный внутренний силы, женский голос, а после и узрели его обладательницу… ибо массивную смуглокожую бабенцию, ростом под два с чем-то метра, и с растущими из ее головы бычьими рогами сложно не заметить.
- Хо-хо, какая маленькая храбрая лисичка! – пророкотала минотавриха, с нескрываемым любопытством смотря вниз, где гордо задрав голову, стояла моя знакомая – обещавшая мне фривольные танцы года, эдак, через четыре. – Еще даже не мамоно, но уже встаешь на моем пути! Мне это нравится! Но скажи… где же твои «сестры»? Почему они нас не, хе-хе, останавливают?
- Ну… это… они заняты! – ответила Многохвостка, уперев руки в бока. – Ублажают своих мужей! И пока их нет, я за старшую!
- Босс, а давай ее тоже с собой возьмём! – раздался сбоку еще один женский голос, на этот раз, от маленький монстрицы, что в одной руке сжимала гигантского размера дубину, а в другой, держала бессознательного мужика. – Покажем ей, что значит быть монстром! Будет ласкать нас своими хвостиками, когда немного подрастет!
- Цыц, – цыкнула на говорившую, минотавриха, после чего снова обратилась к девочке. – Мы взяли их, потому что за ними сила! И они свободные, неженатые самцы. Если ты так за них переживаешь… то стань женой одного из них. Прямо сейчас! Выбирай любого и насилуй прямо тут, на земле, как это делаем мы, дикие и необузданные монстры!
- Да-да, выбирай! – поддакнула гоблинка, но неожиданно спохватилась. – Нет-нет, только не моего выбирай! Он мой!
- Ох-ох, отстаньте от бедного ребенка! – из-за палатки выползла самая настоящая ламия, тащившая за собой в своих змеиных кольцах, дрожащего не то от страха, не то от возбуждения, полуголого азиата. – Бедняжечка, первый раз, он самый важный! Но я слышала, что у человеческой нации это очень больно происходит. Хочешь, я тебе помогу своим хвостиком? Сделаю это нежно и бережно, потом все там оближу, чтобы не болело! А потом уже выбирай себе самца по вкусу! Только, своего не отдам, даже не проси, милая моя…