Что муж твой был герой.
Смотри, красавица, смотри.
Смотри, костры уже зажгли,
Смотри, наточены мечи,
Смотри, как плачет мать,
Смотри, как воин тащит кладь.
Но, я молю тебя — молчи.
Сиди в тиши, сиди в ночи.
Детей ты спрячь и нож возьми…
— Эй, Эш, ты куда? — шипела Мери, смотря на то как новобранец уходит к лестнице, держа в руках чарку с элем.
— Я это… — спать хочу, — не оборачиваясь сказал он. — Устал. Пойду прилягу.
Волшебник уходил, слыша за спиной последние куплеты.
Глава 6. Пляски теней
19й день месяца Зунд, 322й год, лес Теней
Отряд остановился перед самым величественным и огромным лесом, который когда‑либо рос на землях континента Морманон. Деревья высились почти на сотню футов, скрывая низкое небо в темных, опасно шелестящих кронах. Среди черной и бурой листвы, лишь изредка перемешивающейся с привычно зеленой, то и дело порхали птицы, в коих не осталось ни нотки очарования свободных небесных странников.
Ветер, гуляя среди могучих стволов, каждый в обхват двадцати взрослых мужчин, качал траву, издавая потусторонний, мистичный звук. Он словно предупреждал странников об опасности этого места, просил немедленно покинуть границу, спасая тело и душу.
"Пни" спешились и принялись переодеваться. Мервин надел свой полный доспех, защелкнув на подбородке крепеж шлема, оформленного в виде соколиного клюва. В правую руку он взял тяжелую, одностороннюю секиру, по лезвию которой светились руны и витиеватые узоры, а в левую — ростовой щит. Такой плотный и толстый, что казалось невозможным чтобы его мог удерживать простой человек.
Тулепс нацепил кожаную броню, подвязал к наручам метательные, листовидные ножи, в сапоги положил пистоли и их же всунул в нагрудную перевязь. К бортику телеги Меткий приторочил огромный мушкет, больше похожий на переносную пушку, чем на ружье. За спиной у охотника и следопыта висело два колчана. Один с "обычными" стрелами, другой с адамантиевыми.
Лари прилаживал легкие латы, состоящие из: "туловища", не закрывающего плечи, наручей, не мешающих локтевому ходу, и поножей, украшенных тонкими щитками на коленях. Мечник — это не рыцарь, ему не требуется облачаться в стальную коробку. Наоборот, он должен быть легок и стремителен, чтобы успеть повергнуть врага до того, как пожалеет об отсутствии этой самой "стальной коробки".
Амуниция Мери выглядела точно так же, как и у Лари, разве что стальным сапогам она предпочла кожаные. Весь упор фехтовальщика идет на ноги. Из рывков и толчков они черпают взрывную силу, а сталь будет лишь замедлять их воспетый бардами легкий, кошачий шаг.
Даже Алиса имела в своем мешке "боевую" одежду. Жрица облачилась в длинный, зеленоватый балахон, повесила на шею амулет в виде хрустального глаза и вдела в уши две мерцающие пурпурным светом серьги.
Так же каждый из "Пней" накинул на плечи плащ с отрядной эмблемой. Эш благодарил случай за то, что ему просто не успели пошить такой же, и он не попал в неловкое положение, когда пришлось бы пояснить почему волшебник отказывается от подобной чести.
Кстати лошадей оставили в ближайшей заставе — дальнейший путь придется преодолеть на своих двоих, а единственный из копытных, оставшихся в отряде, это мул Зэлц, тянувший на себе полегчавшую телегу. Конечно же Гвидо не захотел вставать в стойла и умчался куда‑то вдаль, но цветочник знал, что стоит ему позвать своего клыкастого друга, и тот явиться на выручку.
Закончив облачение, Мери повернулась к Эшу. Тот стоял все в том же тряпье, что и пять минут назад. Лицо леди посуровело и волшебник, дабы не вызвать бурю на свою голову, все же проделал некоторые манипуляции с внешним видом. Если быть точным, он подтянул хвосты банданы и заправил правый край рубахи в штаны, подпоясанные обычной веревкой.
Глава отряда никак не прокомментировала эти телодвижения. Березка уяснила для себя, что серьезности от новобранца не дождешься, так что придется работать с тем, что есть.
— Эш, — позвала она магика. Волшебник оторвался от своего безумно важного дела — расфасовывания пончиков по карманам и подошел к фехтовальщице. — Поясню для тебя с чем нам придется иметь дело в следующие несколько дней. Слушаешь меня?
— Так точно, — парень вытянулся в струнку, но смеющиеся глаза выдавали его с головой.
Мери, закатив глаза, продолжила краткий инструктаж.
— Лес Теней считается одним из самых опасных мест на материке. Здесь водятся многие из мерзейших существ, известных архивариусам, но даже это не представляет такой опасности, как иллюзии. В лесу нельзя верить своим глазам. Обычный корень может оказаться гнило — зубом от укуса которого у тебя начнет гнить кожа, пень — ядовитым шефленгсом, чья слюна ослепляет на пару часов. Я уж не говорю про остальных тварей, куда более страшных нежели перечисленные.
— Буду бдителен! — отчеканил Эш.
— Возможно нам повезет, — Мери словно не замечала слов подопечного. — и мы пройдем лес без боя, а может за каждую рощу придется сражаться насмерть.
Волшебник кивал головой и даже делал какие‑то пометки. Правда, перо и пергамент у него оказались воображаемыми. Еще неделю назад Березка вышла бы из себя, но сейчас это не казалось чем‑то удивительным. У каждого Странника есть свои причуды, у Эша — напускная инфантильность. В том, что дурачество притворное, девушка даже не сомневалась, но её мало волновали причины поведения своего подопечного. Мери не душеприказчик и не обязана вправлять народу мозги.
— Алиса — следи за этим, — Березка кивнула в сторону новенького.
Волшебник "вчитывался" в свой воображаемый пергамент и, кажется, делал в нем работу на ошибками, поправляя пунктуацию и орфографию.
Жрица фыркнула, пытаясь сдержать смех и встала поближе к юноше. Тот широко улыбнулся девушке и предложил прочитать конспект. Алиса не сдержалась и захохотала в голос, заставив Лари понервничать, мечники они такие — ревнивые донельзя.
— "Мистритский двор какой‑то, а не отряд" — думала Мери, сверяясь с картой Тулепса.
Но вот приготовления закончены и "Пни" вошли под сени про́клятого леса. По древней легенде, очень давно, несколько эр назад, здесь родилась прекраснейшая из девушек, и не найти ни одну песню, в которой её внешность была бы такой же, как в уже сложенных балладах.
Впрочем, как бы то ни было, все барды и менестрели согласятся с тем, что одна лишь её улыбка могла заставить реки течь вспять, вишню расцвести зимой, а солнце взойти на западе.
И не повезло столь прекрасной леди влюбиться в простого горшечника, даже не ремесленника, а так — принеси — подай мальчика. Тот был немного глуповат, негож собой, но пастушья флейта в его руках могла заставить плакать или улыбаться само небо.
Они встретились однажды, полюбили друг друга и счастливо зажили в центре леса. Парень поставил дом, девушка приманила животных, работавших наравне с людьми. Жили счастливо, ждали ребенка. Но эта история не стала бы легендой, не будь в ней какой‑нибудь трагедии.
В один не очень прекрасный день бог войны и покровитель кузнецов — Райго, спешил с войны к небесным чертогам. Он мчался на своем боевом баране, чьи копыта — чистое пламя, а рога — искрящиеся молнии.
Перепрыгивал моря, перелетал океаны, мчался по рекам и озерам, пока не встретил леди, чья красота воспета в тысяче и двух балладах. Райго влюбился в неё с первого взгляда и предложил отправиться с ним в чертоги, где верховный повелитель — Яшмовый Император, сделает её своей дочерью и подарит бессмертие.
Девушка рассмеялась. От её смеха вокруг начали расцветать цветы, а рожденный для войны краснел, словно юный, безусый малец. Леди сказала, что любит простого горшечника, и никто другой ей не нужен. Райго рассвирепел. Не сдержав гнев он случайно погубил леди. Испугавшись содеянного, бог умчался, а флейтист, обнаружив погибшую возлюбленную, впал в глубокое горе.