— Всего одно твое слово, мой прекрасный волшебник, — продолжала вещать ведьма. — Всего одно слово. Я же вижу — ты хочешь этого.
— Первое чему научили меня монахи — бороться со своими желаниями.
Ана" Бри рассмеялась и на окнах расцвели ледяные узоры. Даже в снежной королеве сохранялось неуловимое, потустороннее притяжение присущее всем фейре.
— Глупый мальчик, — улыбнулась ведьма. Эш дернулся, но перечить не стал. Сидхе даже Князей Эльфов могут если не мальчиками, то юношами называть. — Зачем душить собственные порывы? Желания нужны только чтобы их исполнять.
— Может для вас — фейре, все так и есть. Но у смертных немного иная реальность.
— Глупый, глупый и несчастный Пепел.
И на этом разговор закончился. Ведьма взмахнула рукой и исчезла, обернувшись пургой. Сколько таких разговор уже было? А сколько будет? Эш не надеялся что "Пни" придут за ним. Это казалось столь маловероятным, что волшебник даже не рассчитывал на помощь бывших соратников. Они им не друг и они не обязаны рисковать своими жизнями ради спасения никчемного магика.
До посоха же дотянуться не удавалось. АнаБри больше не поддавалась ни на какие уловки, подначки и издевки. Воистину ледяной темперамент… Каждый раз, когда Эш сталкивался с бессмертными, на его стороне оставались волшебство и хитрость. Сейчас же, лишенный первого, он не мог адекватно воспользоваться вторым. Откровенно говоря, все что мог сделать Мастер — сохранить хорошую мину при не самом лучшем раскладе.
Волшебник покачал головой и вновь обнял себя за плечи, пытаясь сохранить стремительно исчезающее тепло. Вскоре все повторится вновь. Ведьма будет искушать его, обещая забвением покоем и бесконечность в наслаждении. Эш никогда не был подвержен похоти, но последний раз он был с женщиной в шатре Аквелов, и с тех пор минуло уже две полных луны. Немалый срок для любого мужчины. Впрочем, пока что монашеской выдержки хватало чтобы сопротивляться низменным порывам.
Пепел поежился и внезапно почувствовал как что‑то крепкое и явно деревянное расцарапало ему бок. На холодный пол, шипя, словно горячее масло, упали алые бусинки крови. Эш осторожно разжал синюшные, немеющие пальцы и засунул руку за пазуху. С легким недоумением волшебник вытащило на свет черную пастушью флейту — подарок Хельмера.
— Могу поклясться, — прошипел парнишка, прикладывая свисток к губам. — Вчера тебя здесь не было.
На первый выдох флейта ответила чавкающим кашлем — будто пыталась фыркнуть в ответ на обвинение.
Эш хотел бы списать тот ужасный звук, что до сих пор витает среди стен Грэвен" Дора, на онемевшие пальцы волшебника, но это была бы сквернейшая ложь. Волшебник так и не освоил даже азы музицирования и простейшая пастушья баллада в его исполнении звучала как хорошо отрепетированная пытка звуком. Благо, слушателей у магика не оказалось, а сам он счел свои труды весьма плодотворными. В своих выводах магик убедился после того, как закончив произведение, наблюдал за тем как рассыпалась флейта.
Инструмент буквально развоплотился на подобии какой‑нибудь умертвии. Только черных прах на синих ладонях напоминал о существовании подарка Повелителя Кошмаров. Признаться, некоторое время Эш ожидал любого проявления власти Хельмера. От его триумфального самоличного появления в ледяном замке, до стройного марша сотен тысяч подвластных "великому ужасу" Черных Фей. Но время шло, а Хельмер что‑то не торопился на штурм ордена.
Эш вздохнул и вновь принял позу, от взгляда на которую у нормального человека начинали ныть все связки и мышцы тела. У магика после таких посиделок тоже болело все, что могло болеть, но он гордо не показывал виду — все же статус единственного монаха горы Мок — Пу обязывал.
К тому моменту как закатный Ирмарил уже обласкал западный край неба, в палату вернулась АнаБри. Ведьма решительной, но все столь же пленящей и плавной походкой подошла к клетке.
— Через несколько часов мой сосед явится сюда, — произнесла сидхе.
Эш промолчал. Хельмер так и не явил своей помощи и все, на что мог надеятся волшебник — так это собственный ум. Увы, магик никогда не слыл умником или просто смышленым парнем.
— У тебя все еще есть шанс, волшебник, — голос её, сладкий и нежный, он заволакивал сознание мешая трезво мыслить. — Одно лишь твое слово и я смогу спасти тебя.
Пепел взглянул в её глубокие, синие глаза и не придумал ничего лучше, кроме как сказать:
— Исполнишь ли ты последнее желание?
На миг лицо АнаБри засветилось победной гордостью, но ведьма быстро вернула доброжелательную, сочувствующую маску.
— Я исполню все твои желания, мой несчастный Пепел.
— Ты поняла о чем я.
— Что ж, — кивнула фейре. — Говори.
— Позволь мне выйти из клетки, — чуть ли не взмолился Эш. — Я не хочу умирать в плену.
— Глупый, — улыбалась она. — Ты не умрешь. Покой — не смерть.
"Покой хуже смерти, — подумал волшебник и промолчал".
Тянулись секунды, сменяясь минутами. АнаБри о чем‑то напряжено размышляла, пока, наконец, не пришла к единственно верному (для Эша) решению. Леди взмахнула рукой и клетка взорвалась хороводом снежником. Волшебнику никогда не нравились эти картинные взмахи. По мнению бывшего генерала чувственный, страстный ударом посохом по полу куда лучше отражают волю и эмоции магика. Хотя, возможно, Эш так считал лишь потому, что взмахом руки не мог даже муху убить — сноровки не хватало.
Эш выпрямился и ведьма непроизвольно скривилась — настолько ей был противен хруст суставом и поясницы. Волшебник прокряхтел нечто нецензурное и сморгнул выступившую от боли слезинку. Просидев в одной позе целую неделю, без еды, а вместо воды выпивая по полкружки талой воды, Эш представлял собой еще более жалкое зрелище чем обычно. Сухие, тонкие руки, черные синяки под глазами, впалые щеки, трясущие пальцы и торс, на котором вполне удобно проводить анатомические лекции.
Пепел покачнулся, но Ана" Бри с изящностью придворной леди легко поддержала будущего слугу. Именно этого и добивался волшебник. В этот миг, краткий миг, руки ведьмы оказались заняты пусть и костлявой, но все же не легкой тушкой пленника.
Эш вытянул вперед руку и позвал свою вторую, во всех смыслах этого слова, половинку. Посох вспыхнул словно сухая ветка, еле слышно закричал и рванулся было к товарищу, но его крепко держала магия сидхе.
Глаза Ана" Бри потемнели, и она скинула с себя магика. Эш не успел сгруппироваться и при падении из легких вышибло весь воздух. Волшебник зашелся страшным хрипом, царапая горло и почерневшую от холода грудь.
— Безумец! — ярость ведьма оказалась столь сильна, что некогда прекрасные покои обросли ледяными пиками и иглами, становясь больше похожи на пещеру злой колдуньи. — Я предлагала тебя себя и свое королевство, а ты отказался?!
— Приключения, — процедил Эш.
— Что?!
— Покою я предпочитаю приключения! — выкрикнул Пепел, а губы сами собой сложились в насмешливую улыбку.
Слово огня вспыхнуло, сердце забилось чуть живее и магик смог кинуть в ведьму маленькую, миниатюрную огненную спицу. АнаБри и бровью не повела — чары истаяли не преодолев и пяти дюймов пространства.
— Идиот! — в пещере закружилась метель и очертания ведьмы стали постепенно истаивать все усиливающемся буране. — Ты смеешь издеваться над великой сидхе?! Хозяйкой Зимнего Сада?!
Такой всепоглощающей, леденящей душу ярости Эш не помнил даже во времена ученичества у Синего пламени. Что ж, возможно это как‑то связано с тем, что Ана" Бри все же женщина, а у них ели ненависть, то такая, какой и Повелитель Демонов позавидует.
— Умри, червь!
Ана" Бри склонилась над волшебником. Её глаза из темных стали черными, будто два окна в безлунную зимнюю ночь. Слово, страшное, всеобъемлющее Слово зарождалось в легких, стремилось по гортани. Отзвуки его уже плясали на кончике языка ведьмы, и даже они внушали ужас Пеплу, сотрясали вечные стены Грэвен" Дора, порождая эхо звенящее даже на пороге Седьмого Небо.
Будь с волшебником его верный деревянный спутник и быть может, лишь быть может, он смог бы противостоять власти Слова, способного оборвать существование любого смертного существа. Но посох, п усть и рвался на свободу, оказался не свободен преодолеть чары Ледяной Ведьмы. Я бы с гордостью сказал вам, что Пепел был готов встретить смерть без страха, встретить как подобает мужчине… Что ж, это не так.