Минчо судорожно сглотнула. Ее глаза были открыты, но слезы ослепили ее. — Я рад, что мы не взяли с собой мисс Декайпер, — тихо произнес Несслер. — Будет достаточно плохо, когда она услышит об этом.
Последние осколки звякнули вниз. В тишине, которая поразила даже его собственный персонал, Орлофф сказал: — Ну что же, сыграем в покер, сэр Хакон? Посмотрим, все ли будет хорошо хотя бы для одного из нас в этот день!
— Да, — сказал Несслер. — Я думаю, мы должны сыграть в карты.
* * *
— Я всегда любил покер, но боюсь, что не очень хорошо в нем разбираюсь, — сказал Несслер, усаживаясь в указанное кресло слева от Орлоффа. Два других Мелунгеонских офицера заняли свои места за столом; остальные наблюдали с жадным выражением лица, некоторые из них играли с проститутками, когда они делали это. Рядовой персонал разбрелся по своим норам или флегматично сидел вокруг сверкающих обломков.
Минчо стояла у полога Мантикорской палатки. Она услышала голос Несслера через интерком в левом ухе, а еще через мгновение — по воздуху в обычном режиме.
— Ха, не волнуйтесь, — сказал Орлофф, забирая у слуги колоду специальных карт. Он сунул трубку в рот. — Мы научим вас сегодня играть хорошо, не так ли?
— Если вы меня слышите, — тихо сказала Минчо, — сложите пальцы на затылке и потянись.
Несслер сплел пальцы и потянулся. — Ну, пока мы играем на ставки со стола, — сказал он, — я не думаю, что у меня могут возникнуть серьезные проблемы. Можем ли мы оговорить ставки со стола?
— Хорошо... — сказал Орлов.
— Я не имею в виду маленькие ставки, — добавил Несслер. Он достал из кошелька пачку кредитных билетов и положил их на стол. Каждый был чипом, загруженным Королевским банком Мантикоры, с приложенной печатной копией условий и суммы чека.
Орлофф наугад взял одну из распечаток и посмотрел на сумму, которую она представляла. — Ха! — проревел он. — Я бы сказал, что нет! Конечно, ставки со стола! Давайте играть, друзья мои. Сэр Хакон думает, что он может купить весь Мелунгеон, или, кажется, что-то такое!
— Я собираюсь проверить наши снимки, Несслер, — крикнула Минчо. Все проигнорировали ее, а Орлофф тасовал карты.
Она вошла в палатку. Бересфорд, тем временем, подошел и встал перед пологом, не отрывая глаз от игры в карты в соседней палатке.
Внутри палатки Ровальд установила приемник. Он уже показывал конфигурацию колоды в виде проецируемой воздухом голограммы. Светящийся макет мгновенно менялся каждый раз, когда Орлофф смешивал карты.
— Все, что у него есть, это кодовый сигнал через его зубы на черенок курительной трубки, — гордо объяснила Ровальд, когда Минчо уселась перед дисплеем. — Это подсказывает ему, какая карта в колоде самая верхняя. Вы видите все это целиком.
— Да, — ответила Минчо. — А теперь не двигайтесь, пока я вам не скажу, и не разговаривайте.
Техник дернулась, как от пощечины. Минчо, хоть и полностью погрузилась в работу, понимала, что ее голос очень похож на голос покойного отца. Ну, извиниться она сможет и позже.
Игра началась со сделки Орлоффа. Несслер азартно погрузился в игру на двух парах, уступив ход другому игроку — Мелунгеонцу с тремя дамами.
Минчо ничего не сказала во время этой раздачи или последовавших за ней действий. Она проинструктировала Несслера делать крупные ставки и часто блефовать — именно такие ошибки естественно совершают богатые и неквалифицированные люди. Минчо нужно было выяснить степень сопротивления, а Несслер должен был потерять изрядную сумму, прежде чем он смог бы пойти на решительные действия, в любом случае. Не было никакой необходимости форсировать темп.
— Еще выпить! — голос Несслера прорычал через интерком. — Черт возьми, разве недостаточно того, что все мои карты — дерьмо? Неужели я еще должен и умереть от жажды?
Он был хорошим актером; она почти поверила, что гнев и разочарование в голосе ее ученика были настоящими. Возможно, так оно и было: хотя он и знал, что проигрыш необходим для осуществления плана. Для такого человека, как сэр Хакон Несслер, это не могло быть большим развлечением. Он гордился тем, что был чрезвычайно хорош в узком диапазоне категорий, в которых он решил конкурировать.
На данный момент изменяющееся изображение на дисплее было всей жизнью Минчо. Мелунгеонцы играли в пятикарточную ничью, ничего дикого; это была игра знатока, а Эдит Минчо была величайшим знатоком «Надежды».
— Черт возьми, я должен подписать еще один из этих чеков, — прорычал Несслер. — Вы получите мою рубашку до того, как я уйду отсюда, Орлофф. И где эта проклятая бутылка? Неужели человек не может выпить в этом месте?
Юноша, у которого денег больше, чем здравого смысла. Плохой игрок становился еще более диким, когда он глотал бренди...
Прошло три часа, прежде чем колода легла так, как это было нужно Минчо. Орлофф сдавал карты. Еще до того, как на стол упала второй круг карт, Минчо повернулась к Ровальд. — Переключите сигналы с этих двух карт, — приказала она.
Техник коснулась клавиатуры. Крошечный сигнал перепрограммировал выбранную пару карт.
Раздача карт закончилась. В руке Несслера были десятка, девятка, семерка и шестерка пик, а также король треф. Насколько было известно Лорду Орлоффу, верхней картой, оставшейся в колоде, был бубновый валет.
— Несслер, это то, что нужно, — решительно произнесла Минчо. Датчик с костной проводимостью был частью бусины в ее ушном канале. — Ставьте как можно выше. Такого другого шанса не будет. Сбросьте короля и возьмите одну карту из колоды.
— Ей-богу, я устал от этой выплаты денег! — голос Несслера проскрежетал ей в ухо. — А что это за крупная ставка? Ну, давайте, я подпишу это, и у нас будет настоящая крупная ставка!
— Бог и святые Ангелы! — сказал один из Мелунгеонцев, достаточно громко, чтобы быть услышанным через изолирующие стенки палатки.
Минчо встала со стула и, пошатываясь, вышла на улицу. Ноги у нее так затекли, что их чуть не свело судорогой. Она чувствовала головокружение, жажду и тошноту от усталости. Ей больше нечего было делать, так что она могла просто наблюдать. Бересфорд отступил в сторону, чтобы дать ей место, но не отрывал глаз от игры.
Два офицера, которые были тяжеловесами для игры, немедленно сложили руки. По счастливой случайности или намерению все большие ставки достались их капитану. Ставки за столом означали, что они должны были показать деньги, которые они ставили, а у них их просто не было.
— Итак, мы сделали ставку на еще одну вашу долговую расписку, чтобы она соответствовала вам, — добродушно сказал Орлофф. — У вас, должно быть, очень хорошие карты, мой друг. И все же, Бог любит храброго человека, не так ли?
— Судя по картам, которые я получаю, сегодня он меня не любит, — проворчал Несслер. Он допил остатки «Мушкетона» из стакана и шлепнул короля треф лицом вниз в центр стола. — Одну карту!
Орлофф передал из колоды верхнюю карту своему противнику, затем положил колоду на стол. — Игрок, сдающий карты устанавливает высокую ставку, — сказал он. — Возможно, у меня тоже очень хорошие карты, а может быть...
Он громко рассмеялся, давая понять, что действительно блефует. Он вытер слюну с усов тыльной стороной ладони. Орлофф нервничал, несмотря на уверенность, что все у него уже в кармане. Сумма, которую дурак с Мантикоры уже потерял, сделает Орлоффа одним из самых богатых людей на Мелунгеоне.
— Значит, они настолько хороши? — сказал Несслер. Он бросил на стол еще три чека, равные полной сумме выигрыша Орлоффа и первоначальной ставки. — Бренди! Кто-нибудь, дайте мне стакан этого проклятого бренди, хорошо?