– Мы ли тебя не холили да не лелеяли?! – подхватили тетки, снова валясь на землю. – Мы ли тебе лучших телок не доставляли?! Мы ли тебе дворцы не строили? Мы ли для тебя жертв не жалели?
По спине у Петули побежали мурашки.
– Точно пришьют, блин!
Опять ударили барабаны. Все засуетились. И гроб начали задвигать в большую могилу. Тут же, не засыпая яму, поставили памятник. Только не крест, а ангела. Сзади хвост, а морда человечья. И лапы, как у тигра, только не полосатые.
– У богатых свои привычки, – сплюнул в песок Бонифаций. – Козлы!
Трубы пустили петуха и заткнулись. Тетки отряхнулись, перестали рыдать, некоторые даже засмеялись. А мужики друг за дружкой полезли в свежую могилу. И каждый с собой что-то тащил: свертки, подносы, бутылки.
– Это ж надо, поминки справляют прям где хоронят! – Бонифаций поежился. – Теперь небось до утра гулять будут.
Но дядьки повылезали из ямы и выстроились в ряд. Лысый опять поднял руку и прокричал:
– Апис умер – да здравствует Апис!
– Ура! – завопили родственники и, очень довольные, начали расходиться.
– А помянуть? – не понял Петуля. – Закусить? Выпить? И зачем жратвы столько принесли? А может… Может, за следующими помершими пошли?..
На всякий случай Бонифаций еще с полчасика провалялся в песке. Вдруг мафиозники устроили ему засаду? Но все было тихо.
– Наверное, не знают, что я здесь, – решил он. – Теперь и вылезти можно.
Петуля размял затекшие руки и ноги и двинулся домой.
Но дома на месте не оказалось. Да и вообще все вокруг исчезло: школа, стадион, пивная за углом, парк… Город был разрушен. Даже щепочки не осталось.
Бонифаций поскреб затылок.
– Мама! – вдруг взвыл он басом. – Папа!
Хорошо, хоть предки не пострадали. Лежат себе сейчас в Турции на пляже и в ус не дуют. Зато, когда узнают…
– Блин! – Бонифаций машинально поджал тощий зад.
Не зря папаша грозился новый ремень привезти. Но лучше уж порка, чем это…
Петуля метнулся в одну сторону. В другую. Повсюду только песок. Свежие могилы. И неподвижные статуи.
– Ау! – в панике закричал двоечник.
– У-у! – насмешливо передразнило эхо.
Бонифаций отчаянно поскреб затылок.
– Эй! – проорал он вслед давно разошедшейся похоронной процессии. – Я здесь! Сдаюсь!
В ответ сухо прошелестел песок.
Тут только до Петули дошло: он остался в погибшем городе один-одинешенек. Без еды и питья. Без средств к существованию. Без крыши над головой. Без родителей. Без друзей и знакомых.
– Доигрался, блин! – он пнул песок ногой. – Так тебе и надо!
Солнце припекало. Губы у Бонифация стали шершавыми, как наждак. Мучила жажда.
– Фиг с ней, с мафией! – Петуля сплюнул и пошел помянуть покойника.
В могиле было прохладно, спокойно и совсем не страшно. Оставленной родственниками закуски и выпивки хватило бы на целую свадьбу. Подкрепившись, Петуля привалился к гробу и задумался о своей дальнейшей судьбе. Ждать родителей здесь? Скорей всего, они решат, что он погиб вместе со всеми, и от горя вообще не вернутся домой. Надо самому ехать к ним в Турцию. Ведь выбрались же как-то мафиозники. Значит, где-то ходит транспорт и живут люди. Пускай даже через двадцать километров. Не такое уж большое расстояние. С собой надо взять самое необходимое. Бонифаций вытряхнул из большой корзины виноград и сложил туда мясо, хлеб, воблу, инжир, несколько головок чеснока, с десяток крупных яиц и кувшин с пивом. Роясь в съестных припасах, Петуля наткнулся на резную шкатулку, битком набитую драгоценностями. Недолго думая, он спрятал ее на самое дно:
– Обойдется покойничек. Ему ни к чему, а мне это добро пригодятся. Загоню кому-нибудь и куплю билет на самолет.
Обеими руками Бонифаций поднял корзину на край могилы и выкарабкался сам.
– Стой! Кто идет? – раздался вдруг чей-то хриплый голос.
От неожиданности Петуля чуть не свалился обратно в яму.
На него в упор смотрел памятник.
Глава 2. Пред ликом вечности
Вокруг никого не было.
– Тьфу, черт! – сквозь зубы сплюнул Петуля. – Мерещится всякое. Перегрелся.
Он поднял увесистую корзину, но тот же хриплый голос произнес:
– На вынос нельзя.
Бонифаций сделал шаг вперед и уперся в невидимую стену.
– Блин! – сказал он ошарашенно.
– Ну вот, – лениво отозвался голос. – Понял, наконец?
Петуля застыл с поднятой ногой. Памятник ухмыльнулся. Голос шел именно из него, откуда-то из живота.
– Эй, мужик, вылезай… – осторожно позвал двоечник. – Ты кто?
– А ты кто? – в тон ему поинтересовались из живота.