– По-всякому, – уклончиво ответил памятник. – Но устроиться можно. Была бы голова на плечах.
Петуля поскреб затылок. Потом порылся в карманах, вытащил оттуда измятую пачку сигарет и коробок спичек.
– Слышь… А как у вас с торговлей?
– Процветает. А как у тебя со счетом?
– Нормалек, – обрадовался Бонифаций. – Если и ошибусь, только в свою пользу.
– Нет, с этим у нас строго, – предупредил Ху. – За обсчет могут казнить. Так что лучше никого не обманывать.
– Не буду, – поклялся двоечник. – Вот те крест!
– К тому же, учти, у нас никто не курит.
– Минздрав запрещает? – ухмыльнулся Петуля. – Или казнят?
– Да нет. Просто Америку еще не открыли, – непонятно выразился памятник.
– Ничего, у меня закурят, – заверил Петуля. – Где тут у вас базар?
Сфинкс махнул лапой куда-то назад.
– В Мемфисе, ясное дело. А ты что, торопишься уже? Может, остался бы, мудрости у меня поучился.
– У меня эта учеба уже в печенках, – признался Бонифаций. – А так, в гости, загляну как-нибудь. Ну, – он потоптался на месте, – я пошел?
– Жаль, – огорчился Ху. – Но, как говорят, вольному воля. Так и быть, приятель. Забирай с собой припасы и ступай.
Петуля с готовностью подхватил корзину.
– Э-э-э! – остановил его памятник. – Шкатулочку-то оставь. Дружба дружбой, а драгоценности казенные…
…Сфинкс долго смотрел в спину уходящему Петуле. Когда тот, наконец, превратился в маленькую точку на горизонте, Ху озадаченно пробормотал:
– Вот дурак, прости меня Пта. Кому рассказать – не поверят. Они сорок пять веков не могут мою загадку разгадать, а этот от мудрости отказывается, на базар уходит. О люди! Сколь ничтожны вы пред ликом вечности, увы! Блин!
И он сердито сплюнул на землю.
Глава 3. А на кладбище все спокойненько
Мемфис оказался гораздо дальше, чем думал Петуля. Он все шел и шел, но конца-краю пустыне не было. Из всех припасов у него осталось только пиво. Бонифаций несколько раз прикладывался к кувшину и с благодарностью вспоминал мудрого Ху.
Ночь свалилась на голову неожиданно. Р-раз – и стемнело. Высыпали звезды – крупные и яркие, совсем не такие, как дома. А между ними висел тонкий молодой месяц. Рожки у него смотрели вверх, как у козленка.
– Эй ты, чокнутый! – весело крикнул ему захмелевший Бонифаций. – А ну, стань на место!
Но месяц никак не отреагировал, и Петуля решил: ладно, пускай себе висит, как хочет.
Однако пора было подумать и о ночлеге. Тем более что под ногами стали попадаться какие-то камни, и Бонифаций то и дело спотыкался.
– Хоть бы фонарь повесили, что ли, – бормотал Петуля себе под нос. – Ой! – он опрокинулся на спину, бережно прижимая к животу наполовину опустевший кувшин. Хорошо, хоть пробка не вылетела.
Небо осталось где-то наверху. А здесь, внизу, появились непонятные тени. Они окружили Бонифация со всех сторон. Что-то холодное скользнуло по его руке. С громким жужжанием пролетел мимо рой мошкары.
– У-у-у! – протяжно крикнула ночная птица, мягко задевая Петулю крылом.
– Пи-у-уи! – в воздух взметнулись какие-то шуршащие твари. Их черные тени почти закрыли звезды. Что-то острое царапнуло щеку.
– Кыш, проклятые! – двоечник в страхе взмахнул кувшином.
Он попытался приподняться, но в этот момент перед ним сверкнули в темноте огромные круглые глаза.
– Брысь, нечистая сила! – заорал Петуля, втягивая голову в плечи.
– Ха-ха-ха! – расхохотался кто-то неподалеку нечеловеческим голосом. – Ха!
– Пи-у-уи! Ха! У-у-у! – пищало и гудело все вокруг. – У-ха! Ха!
Черные тени метались по земле. Птица качалась на месяце, как на качелях. Невидимый кто-то заливался хохотом. Круглые глаза то приближались, то отдалялись, вспыхивали то справа, то слева.
– Господи, помилуй! Господи, помилуй! – скороговоркой повторял Петуля, сжавшись в комок и осеняя кувшин на животе крестным знамением. Но ничего не помогало.
Камни вокруг застонали, как живые. Земля вздрогнула. Звезды лихорадочно замерцали и стали осыпаться. Неведомые твари сначала примолкли, а потом с удвоенной силой загудели, завизжали, захохотали, заулюлюкали. Пиво в кувшине жалобно булькнуло.
Земля сильно покачнулась, потом мелко затряслась и с грохотом разверзлась. Из трещины повалили клубы дыма и показались языки пламени.
– Землетрясение, – сообразил Бонифаций и, прижимая к себе кувшин, попытался отползти подальше от страшной ямы.
– Спасите! – воззвал он неведомо к кому, но его голос потонул в адском грохоте.
Внезапно из земных недр с дьявольской скоростью вылетел вверх чей-то неясный силуэт – и тут же что-то большое и теплое шмякнулось рядом.