– Я не подслушивала! Я не пустословила! Я не ворчала попусту! Я не лицемерила! Я ничего не нарушала!
Носатый Тот неистово трезвонил в колокольчик, призывая к порядку.
– Брэк! – скомандовал Осирис. – Разнимите их!
Присяжные проворно растащили Петулю и Анубиса в разные стороны. Бог в заячьей шапочке заботливо помахал на Бонифация беленьким платочком и похвалил:
– У тебя хороший удар слева. Но во втором раунде…
– Кто ты? И как имя твое? – прервал зайца Осирис, вперив в Бонифация свой проницательный взгляд.
– Блин! – все еще тяжело дыша, Петуля заправлял рубашку в брюки. – Я к нему, как к человеку, а он… Руки мне лизал, жуков дарил, другом называл… А сам нас в рабство… Гиена вонючая!
– Попрошу без оскорблений! – Анубис прекратил выкусывать блоху из хвоста и с достоинством выпрямился. – Я шакал, с вашего позволения! – он обернулся к Осирису. – О Великий Судья! Ты сам видишь, кто перед тобой: двоечник, прогульщик и криминальный элемент. Он осквернитель гробниц. Он нарушитель законов. Он возмутитель спокойствия. Да он живой, в конце концов!
Уди-Несер испуганно прижал заячьи ушки и отпрянул от мальчика.
Присяжные возмущенно загудели. Тот выронил писчую тростинку. Осирис медленно побагровел.
– Живой, живой, – подтвердил Анубис, злорадно глядя на Петулю.
– Ах ты гад! – рванулся Бонифаций, но боги удержали его за руки.
– Этот наглец достоин самого сурового наказания, – значительно произнесла Нефтида.
– Достоин! – эхом откликнулись присяжные. – Казнить его! Нельзя помиловать!
Чудовище задумчиво поковыряло в зубах и оценивающе оглядело Петулю.
– Ребята, – икнул Амт. – Я больше не могу. У меня сегодня напряженный день. Две тысячи пятьсот сорок семь покойников. Вот – уже колики начинаются. Имейте совесть.
– Завтра сядешь на диету, – пообещал Анубис. – А сегодня получишь сверхурочные. Надо поработать.
Присяжные посмотрели на Осириса. Он пожелтел.
– Да что вы его слушаете, господин бог! – раздался из-за колонны звонкий девичий голосок. И Лелька вышла на середину зала. – Этот шакал все сам подстроил.
И она рассказала обо всем, что случилось с ней и Петулей за последние несколько часов.
– Господин бог Осирис! Вы сами знаете, что такое несправедливость. Так решайте – кто из них прав, кто виноват! – взволнованно заключила девочка.
Верховный Судья погрузился в глубокую синюю задумчивость. Анубис нервно постукивал хвостом по ногам. Исида с уважением посмотрела на Петулю. Из печальных коровьих глаз Хатор потекли слезы. Растолкав присяжных, к Осирису подошла бегемотица.
– Не надо деточек обижать, – попросила она. – Они хорошие такие, бабушку любят. Как богиня бога – прошу тебя, Осирис, отпусти их с миром. Надеюсь, ты не откажешь женщине в моем положении, – и она застенчиво показала на свой огромный живот.
– Ах, Таурт, оставь эти сантименты, – презрительно отмахнулась Нефтида. – Тут высший суд, а не благотворительная организация. Ступай на свое место. Сами разберемся.
– Я не понимаю тебя, Осирис, – прогавкал шакал. – Что тут раздумывать? Дело ясное. Надеюсь, ты поверишь мне, богу, а не этому проходимцу и его рабыне?
– Маат, – позвал Осирис, игнорируя реплику Анубиса. – Положи всю эту историю на весы истины.
Ни слова не говоря, богиня справедливости подула на весы, и чаши их опустели. На место страусиного пера присяжные усадили Анубиса, на место сморщенного сердечка – Петулю.
Носатый Тот сделал какую-то пометку в папирусе.
Чаши поколебались. Петуля медленно поехал вверх…
– Ах! – вскрикнула Лелька.
…и тут же ухнул вниз. Где-то над его головой, на другой чаше, болтал в воздухе ногами Анубис.
– Ох, – облегченно выдохнула Таурт, поддерживая лапами живот. – А я так волновалась, так волновалась!
– Ура-а! – завопила и запрыгала Лелька.
Тот лихорадочно строчил что-то в папирусе.
Осирис мрачно обвел глазами присяжных.
– Что будем делать?
Уди-Несер, являющийся в Мемфисе, возмущенно тряхнул полотняными заячьими ушками:
– Предлагаю выразить Анубису недоверие.
– Недоверия мало, – проблеял Баран, являющийся в страшном сне. – Одна организация ограблений чего стоит!
– А втягивание малолетних в преступные группировки? – напомнила Таурт.
– И незаконная продажа в рабство, – утирая слезы, поддержала ее Хатор.
– Он принуждал меня работать сверхурочно, – корчась от желудочных колик, прохрипело чудовище Амт.
Хмурый лоб Осириса разгладился. Лицо его приобрело нормальный зеленый цвет.