– Калев! – подскочила к парню Катя. – Ну что со Спинозой?
– Не нашли мы пока твоего Спинозу. Не до него. Но ты не волнуйся. Мы его обязательно отыщем. Когда соберутся все евреи…
Геракл теперь жила в доме тетушки Мириам и с Моисеем почти не виделась, потому что пророк был очень занят. Новый фараон Мернептах, который оказался родным братом Менетебе, знал и недолюбливал Моисея с детства. Он только посмеялся, когда услышал, что косноязычный подкидыш выдает себя за пророка. Царя не убедили Моисеевы чудеса. Сыны Израиля по-прежнему должны были выполнять все трудовые повинности, как при Рамсесе Втором. Но над евреями теперь стали в открытую потешаться. «Идите, – говорили египтяне, – идите за своим пророком. Он такой, какого вы заслуживаете. Выживший из ума старикашка. К тому же двух слов связать не может!». А Мернептах наотрез отказался отпускать евреев из страны.
– И слышать не желаю, – заявил он Моисею и Аарону во время аудиенции. – Даже не просите. И нечего меня вашим богом запугивать. У нас своих добрая тысяча наберется. Я-то знаю, почему вы хотите уйти. Вы что думаете, в земле Ханаанской евреям не надо работать? Считаете, там будете жить на всем готовеньком? Нет, и не ждите! Это я вам по-человечески говорю. А как царь категорически запрещаю вмешиваться в дела моего государства. Да, не скрою, исход евреев – большой урон для египетской экономики. Потеря рабочих рук, которые сегодня нам нужны как никогда. И утечка мозгов. Но нечего взывать к мировой общественности. Она вас не поддержит, потому что, кроме Та-Кеме, цивилизованных государств раз-два и обчелся.
Все это Геракл знала из разговоров взрослых. А еще соседки Мириам шепотом передавали друг другу слухи о страшных карах, якобы насланных Богом на Египет. Называли такие бедствия казнями. Говорили, будто вода во всех реках и озерах страны превратилась в кровь. Ну ладно, в это еще можно было поверить, ведь без подобных фокусов у Моисея ни дня не проходило. Нашествие мошек, слепней и саранчи тоже было вполне правдоподобно. Катина бабушка на огороде сама вечно борется с колорадскими жуками. Эпидемии среди людей и скота Геракла нисколько не удивляли. Все-таки Египет такой древний, здесь еще не успели изобрести профилактические прививки. А гроза с градом – эка невидаль! И конечно, после дождя всегда появляются лягушки и жабы!
– Тетя Мириам, вы же понимаете, все это не от Бога, а от природы, – убеждала девочка хозяйку. – Если бы вы смотрели телевизор или заходили в интернет, сами бы убедились, где правда, а где – бабские сказки.
Мириам только охала, молилась Богу и ничего не отвечала на строго научные Катины доводы.
Время от времени наведывался Калев. Ему Геракл доверяла больше, чем темным религиозным старушкам.
– Ты пойми, – втолковывала она парню. – Когда, например, над моим домом идет дождь, в соседнем дворе тоже мокро. Природа одна для всех – и для евреев, и для египтян.
– Но боги-то разные, – спокойно и убежденно возражал Калев. – И наш Бог сильнее всех египетских идолов. В миллион раз. И пока нас не выпустят, египтян будут преследовать несчастья.
– А ваш Бог не может ошибиться? – спорила Геракл. – И вместо египтян случайно наслать что-нибудь на евреев?
– Как это? – изумлялся парень. – Мы ж отдельно живем, хоть и на египетской земле. Вот посуди сама: недавно над всей Та-Кеме трое суток стояла тьма египетская. Где день, где ночь – не различишь. А у нас?
– Наверное, там было солнечное затмение, – не сдавалась девочка. – Вот, например, северное сияние видно только на севере нашей страны, а у нас не видно.
– Ох-хо, – тяжело кряхтя, в дом вошла Мириам с мисочкой крови.
– Что, опять Моисей воду выливал? – посочувствовала Катя.
– Да нет, зять барашка зарезал, – ответила старушка, щедро размазывая кровь по входной двери. – Сегодня, говорят, новая казнь ожидается. Господь решил прибрать всех египетских первенцев, вот горе-то родителям… В каждом доме будут покойников оплакивать. А нам велено двери кровью жертвенной отметить, чтобы ангелы, не приведи Бог, по ошибке не тронули кого-нибудь из наших.
Геракл торжествующе посмотрела на Калева.
– Ладно, тетю Мириам не переделаешь. Но ты-то, – она постучала себя кулаком по лбу, – соображать должен. Бог – он ведь добрый. И никогда не будет никого убивать.
– Странные у тебя представления о Боге, – хмыкнул парень. – Что ему египтяне? Политическая обстановка…
В этот момент распахнулась окровавленная дверь.
– Кончай базарить, Калев, – крикнул с порога Иехошуа бин-Нун. – Отправляйся к своим. На рассвете выходим.