– А где она сейчас? – спросил Спиноза.
– Оплакивает папу, – печально ответил Гор.
Витя скорбно помолчал. Посчитав в уме до шестидесяти, он прервал минуту молчания вопросом:
– Насколько мне известно, в Древнем Египте было много всесильных богов. Может, тебе стоит обратиться к кому-то из них?
– Это ничего не даст, – покачал головой сын Осириса. – Во-первых, здесь нет храмов, через которые можно к ним воззвать, во-вторых… – он замялся, – я никому из них не представлен лично… Видишь ли, нам с мамой приходилось скрываться, и я вовремя не сумел завязать светские знакомства.
– А друзья? Друзья у тебя есть?
– Есть один друг, – подумав, кивнул Гор. – Это ты.
Глава 2. Третий глаз
Теперь Спиноза с Гором буквально поселились в книгохранилище. Они разбирали древнеегипетские папирусы в надежде найти ключ к возвращению домой. Параллельно Витя обогащал свои знания. А Гор радостно клекотал, встречая упоминания о близких родственниках. В одном из текстов бог с удивлением прочитал о себе следующее:
«Он владеет Волшебным Оком, которым вернул жизнь отцу своему. Но прежде коварный Сет, злой повелитель пустыни, Ослиноголовый, являющийся в образе свиньи, мерзость для богов и людей, вырвал у Сокола чудесное око… Однако же Гор победил и его».
– Красиво… – заслушался Спиноза.
– Да, – согласился Гор. – Но у меня всего два глаза. Один – Солнце, другой – Луна. А Волшебного Ока нет.
– Может быть, это художественное преувеличение, гипербола, так сказать, – предположил Витя.
– Нет, в этих папирусах все строго документально, – не согласился бог. – И потом, сам посуди, я же должен чем-то вернуть жизнь отцу своему папе, который уже столько лет как скончался. Значит, это должно быть что-то вещественное.
Они раскрутили свиток до конца, но никакой расшифровки не нашли.
– А может, речь идет просто о моем глазе – правом или левом? – неожиданно задумался Гор и подмигнул Спинозе поочередно Луной и Солнцем.
– Возможно, – с сомнением отозвался Витя. – Тогда, впрочем, – оживился он, – где-нибудь должны сохраниться сведения о том, что ты стал… э-э-э…
– Одноглазым? – подсказал бог.
И они снова углубились в чтение.
***
Катя плелась по шумной улице и с горечью думала, что опять попала куда-то не туда. На Египет было совсем непохоже. Дома другие, статуи, одежда… К тому же она ни слова не разбирала. И сколько ни объясняла прохожим, что ищет умного мальчика в очках, все только разводили руками и отвечали что-то непонятное. В отчаянии девочка перешла с древнегипетского на русский. Но с тем же плачевным результатом.
Уже второй день Геракл бродила по незнакомому городу. Ужасно хотелось есть, и как назло, на каждом углу торговали такими вкусностями, что у нее слюнки текли. Не выдержав мук голода, Катя подошла к толстому добродушному дядьке, который продавал горячие лепешки, и жалобно попросила:
– Извиняюсь, дайте мне, пожалуйста, кусочек хлебца…
Дядька вытаращил глаза, и улыбка исчезла с его добродушного лица. Он что-то сказал на незнакомом гортанном языке.
– Ням-ням, – доходчиво объяснила Катя. – Ам-ам!
Тут торговец как с цепи сорвался. Он едва не набросился на Геракла с кулаками. И орал так громко, что со всех сторон сбежались зеваки.
– Да подавитесь вы своими вонючими булками! – психанула девочка и пошла прочь, ощущая сосущую пустоту под ложечкой.
– Жлобы, – ругалась она про себя. – Жадюги! Отказать голодному ребенку! Тетя Мириам никогда такого бы не сделала.
И она вспомнила аккуратную черноглазую старушку с ее многочисленными узелками и мешочками, с ее вкусным цимесом и рыбой фиш, кисло-сладким жарким, фаршированной шейкой… У Геракла, казалось, живот прилип к спине. А манна небесная! А запеканка из нее! А маца! Даже опресноки представлялись ей сейчас слаще меда. Где теперь тетушка Мириам? Да и была ли она вообще?
– Может, это заклинание подойдет?– спросил Спиноза у Гора, который тем временем изучал свои многочисленные портреты.
– Нет, – вздохнул бог. – И здесь оба глаза на месте.
Витя широко расставил ноги, раскинул руки, повернул голову к стене и с подвыванием, как поэт, стал читать иероглифы:
– Пер-о хап-ши! Мумут-рамай! Хнум баба-де! Псой-эр Джедеф!
И замер, ожидая эффекта. Со стен посыпались штукатурка. Зашуршал, скатываясь сам собой, свиток.
– И это не то, – пробормотал Гор, пристально вглядываясь в скопированную Витей фреску.
– Что ты смотришь? – с раздражением сказал Спиноза. – Ты ж везде в профиль и повернут в левую сторону. Только один глаз изображен. Попробуем другое, – он уселся на стул, выпрямил спину и положил руки на колени.