– Двадцать восемь, – поправила Катя. – И никому они никакого зла не причиняют. Стоят себе и стоят. Если он тебе не нужен – отдай мне. Буду разводить.
– Действительно, – подхватил Спиноза. – Отдай нам. Такой интересный экземпляр…
– Нет, – сурово покачал головой Сокол. – Я должен его уничтожить.
Изо всех сил он запустил горшком в зеркало. Жалобно зазвенели осколки. Горшок разбился, земля рассыпалась, и кактус мячиком подкатился к ногам Гора. Бог в ярости принялся топтать его.
– Какое варварство! – поморщился Спиноза. – Как нецивилизованно!
Гор схватил то, что осталось от кактуса, и запустил в окно.
– Все! – торжественно провозгласил он. – Я уничтожил силы зла и мрака. Никогда больше ростки ненависти не взойдут на этой благословенной земле! Бог смерти исчез! И семени от него не осталось! – Сокол воздел руки к небу и прокричал громовым голосом: – Отец! Теперь ты вернешься к нам!
– …Ам! …ам! – пронеслось по дворцу эхо.
Вдруг Гор опустил руки и тревожно спросил:
– А где Чудесное Око? Без него папа не оживет!
Геракл порылась в карманах. Компаса не было. И красного камешка тоже.
– Потеряла! – испугалась девочка. – Ой! А это не оно?
На ее ладони сверкал и переливался многочисленными гранями огромный прозрачный кристалл. В нем отражались земля и небо, равнины и горы, звери и птицы, люди и города. Казалось, весь мир целиком уместился в Катиной руке.
– Возьми! – она протянула кристалл Гору.
Бог принял Волшебное Око, и в ту же минуту над пустыней стали набухать кучевые облака. По желтым холмам забарабанили первые капли дождя. А из песка густо полезли зеленые ростки, мгновенно превращаясь в цветы, кусты и деревья. Защебетали птицы на ветках. Змеилась Река. И откуда-то издалека медленно плыл по ней гранитный саркофаг. Течение поднесло его прямо к ступенькам дворца. Гор сбежал к воде. Он толкнул крышку саркофага, но она не сдвинулась с места, ибо долгие тысячелетия к ней никто не прикасался. В руках у сына было чудесное средство, способное вернуть жизнь отцу, но, отделенный от Осириса гранитной плитой, Гор ничем не мог ему помочь.
– А ну подвинься! – Петуля потеснил бога в сторону. – Катька, берись за тот край!
Геракл деловито засучила рукава и рванула крышку.
Скрестив на груди руки, покоился в гробу Осирис. Сокол склонился над ним и поцеловал оливково-зеленый лоб.
– Осторожнее! – предупредил Спиноза. – Там может быть трупный яд!
Катя покосилась на Волшебное Око.
– Как же он его проглотит? Еще подавится…
Гор наклонил кристалл, и камень прозрачной сверкающей жидкостью пролился на сомкнутые губы Осириса.
В воздухе запели систры, затрещали трещотки. Саркофаг обвился виноградной лозой.
Бледно-оливковая кожа обрела цвет молодой травы.
– Вроде бы оклемался, – почесал затылок Петуля.
– Поразительно! – воскликнул Спиноза, блестя очками. – Но совершенно ненаучно!
Осирис глубоко вздохнул, открыл глаза и вылез из саркофага.
– Сын мой!
– Папа!
Катя сочувственно засопела.
Гор снял с себя корону Владыки Та-Кеме и протянул отцу. По щекам у Сокола катились слезы.
– Мы с мамой так долго ждали этой минуты… Ты снова станешь царем. И на земле опять наступит золотой век.
– И речи быть не может, – наотрез отказался Осирис. – Престол твой. Ты уже достаточно взрослый, чтобы править мудро и справедливо. Мне довольно царства мертвых. Я должен вернуться туда.
– Но я не хочу с тобой расставаться, папа! – закричал Гор, кидаясь отцу на грудь. – Не уходи больше! Подумай о маме!
– Я буду с вами всегда, – пообещал Осирис. – Каждый год стану возвращаться в этот мир, чтобы на земле продолжалась жизнь. И так теперь будет вечно.
– В соответствии с законами природы, – пробормотал растроганный Спиноза.
Осирис взял сына за руку. Увитый лозой саркофаг поплыл вниз по течению. В нем уже устроила гнездо какая-то водоплавающая птичка. На воде распустились кувшинки. На их широких зеленых листьях уселись лягушки и запели свадебную песню.
– Пойдем к маме, – сказал Осирис. – Как давно я ее не видел!
Глава 8. Ночь после праздника
– До свидания, Сехмет! Пока, Хапи! Спасибо, что зашел, Пта! – Исида захлопнула за гостями дверь, и улыбка исчезла с ее лица. Оно приняло обычное озабоченное выражение.
Богиня сняла парадные рога, оставила их в прихожей и вернулась в гостиную, где Карга уже начала убирать со стола.
– Ох, и надоело мне все это, – пожаловалась Исида Марь Иванне, складывая тарелки стопочкой. – И это только начало. На поминки таскались раз в год, а теперь будут каждый день. Осирис, он ведь как: приходите к нам, приходите, а я тут развлекай. С ног валюсь.