– Хотел бы я быть тем талантливым мальчиком.
– Можно подумать, ты не талантлив.
– И не мальчик.
– Все лентяи говорят, что у них нет таланта. Без таланта в мире нельзя. Пропадешь. Город съест, станешь серым, как мрамор.
– Твои стихи?
– Да, мои стихи.
– Вот это талант, я понимаю.
– Строительство огромного здания для училища началось при следующей императрице – Екатерине Второй. Скульптура богини мудрости и покровительницы искусств напоминает об одном из льстивых титулов государыни – Северная Минерва. Здание занимает огромный, почти квадратный участок, а посредине его устроен круглый внутренний двор. Высокие окна первого и второго этажей освещали классы и мастерские, а на третьем этаже жили ученики. Воспитанниками и профессорами Академии Художеств были самые знаменитые мастера русского искусства: Брюллов, Репин, Крамской, Серов, Айвазовский, Куинджи, Шишкин и многие другие. У Академии есть даже свой призрак. Дух первого ректора Академии Художеств Александра Филипповича Кокоринова, который повесился на чердаке Академии.
– Карточный долг или несчастная любовь?
– Да, любовь к искусству. Дело в том, что Екатерина приостановила финансирование строительства Академии. С тех пор по Петербургу гуляет легенда о призраке первого ректора, который время от времени корит нерадивых студентов Академии.
– В каждом уважающем себя замке должно быть привидение.
– Это точно, в Михайловском замке тоже живет свой призрак, я, правда, не видела, но слухи ходят.
– Ты про Инженерный?
– Ага.
– Надо будет проверить. Кстати, почему его называют Инженерным?
– В свое время там располагалось Инженерное училище. А привидение также воспитывало двоечников.
– Можно подумать, призраков брали на работу по воспитанию трудных детей.
– Ну в Инженерном-то привидение давно на пенсии, студентов нет, сейчас там одни туристы.
– Видимо, на пенсии подрабатывает, у призраков, наверное, и пенсия призрачная, – рассмеялся я.
– Если бы только у призраков, – вздохнула Анна, не отрывая взгляда от Академии.
– А здание действительно похоже на замок. За ним находится знаменитая Мозаичная мастерская, – вдруг просияло словно янтарное стекло лицо Анны. – Это легендарное место: здесь с середины девятнадцатого века и по сей день создается волшебное стекло. По сути – это кухня, где варят матовое стекло, варят по различным рецептам. Потом застывшую массу рубят на кусочки, из которых собирают узор. Необходимость в мозаике возникла в девятнадцатом столетии, когда началось строительство Исаакиевского собора. Для того чтобы украсить главный храм империи картинами из цветного стекла, несколько студентов Академии Художеств были отправлены в Италию постигать тонкости ремесла. А в Петербурге было основано производство смальты, которая вскоре становится лучшей в Европе. Одним из первых мозаичистов был Никита Фролов. Его сын Александр пошел по стопам отца, а внук Владимир Фролов стал, наверное, самым известным мастером мозаики не только в России, но и в мире. Самая большая работа Фроловых – легендарный храм-памятник Спас-на-Крови в Петербурге, где мозаики покрывают семь тысяч квадратных метров стен, сводов и куполов. В тысяча девятьсот сорок первом году Владимир Фролов собирает мозаику для Московского метрополитена – огромные панно с изображениями счастливой советской жизни создаются в ледяной стуже Блокады. Погибая от истощения, художник, завершил заказ. Драгоценные панно ушли по Дороге жизни, через Ладогу. А Владимир Фролов скончался через несколько дней от голода.
– Грустная история.
– Да.
Анна замолчала. Обняв ее, я продолжал смотреть на воду. Нева сверкала мозаикой в лучах уходящего солнца, постоянно меняя стекляшки, будто сомневаясь, какую смальту подобрать, чтобы было еще красивее.
– Смотри на воду, так быстрее уходит грусть.
– Я смотрю, – Анна улыбнулась. Скоро катер причалил к Университетской набережной.
– Как тебе наш Университет? – Мы прошли мимо здания Двенадцати коллегий.
– Пока не принимает, – усмехнулся я и вспомнил, как недавно сидел на этой набережной после объявления оценок за сочинение.