Богдан вдруг шатнулся, коротко вскрикнул, на правой стороне груди крохотное алое пятно. Красный треух сощурил глаза, заулыбался дико, победно — тут же замер, захрипел, сквозь его улыбку просунулось остриё кинжала. Он забулькал, не в силах даже сказать последнее слово. Изо рта хлещет кровь, так и повалился, словно кукла. Клавус простым быстрым выпадом проткнул своего противника, тот замер, пытаясь барахтаться на клинке. Силач коротким движением выдернул оружие, пихнул тело разбойника коленом, тот рухнул и застыл в нелепой позе.
За спиной второго разбойника Герда с сердитым видом вынула кинжал из затылка, девушке как будто мало, ещё дышит яростью боя. Разбойник рухнул окровавленным лицом вперёд. Клавус вытер меч короткими будничными движениями, видна сноровка, делать такое приходилось не раз. Богдан присел над убитым, проверил дыхание и с таким же будничным видом сообщил:
— Что и требовалось наказать!
Хрустнула веточка, это показался Ардит, со зловещей улыбкой несёт на тетиве стрелу. Завидел павших на поляне, опустил лук, усмехнулся:
— Что же ты, Клавус? Надо бить добрее!
Силач оглянулся. Маг вцепился в дальний ствол, его трясло, лицо побелело. Это был первый бой, виденный им вживую. Клавус сурово пожал плечами:
— В бою так. Либо ты, либо тебя.
— Так это… про мотоцикл… — неожиданно выдавил маг. Великан непонимающе остановился:
— Чего?
— Это мотоцикл. Либо ты, либо в тебя. Такое видение из будущего… потом объясню. Богдан, иди сюда.
Тела разбойников собрали, Ардит посетовал, что некому вспомнить про убитые трупы мёртвых тел врага. С прибаутками и посвистом снял мечи, обшарил карманы, сожалеюще глянул на сапоги. Что именно разбойники, понятно сразу, тёмные камзолы с редкими вставками металла, треухи особого пошива, но снаряжение самое разное. У двоих ещё и кистени, короткие ножи, мечи разные у всех трёх. Клавус о чём-то посовещался с Ардитом, пока маг осматривал Богдана.
Славянин втайне досадовал, что пропустил такой простенький финт. Лезвие пропороло кожаный доспех около самых рёбер, чиркнуло по кости, рана вышла длиной в пол-ладони — неглубокая, но неприятная. Маг заставил Богдана раздеться, рана на дородном крепком теле бросалась в глаза кричащим, чуждым алым пятном. Зашивать её вряд ли имело смысл, об этом маг и сообщил, мастеря длинную повязку — Герда извлекла её опять-таки из походного мешка.
До Валунков, по уверениям Ардита, оставалось несколько часов ходу, маг настаивал, что раненому нужен покой, Герда язвительно осведомилась, собирается ли он ночевать в лесу вместе с раненым. Маг покорился скрепя сердце. Осмотрели доспехи, почистили оружие, собрали нехитрые пожитки разбойников. Богдан с Клавусом закусили найденной ветчиной и ржаным хлебом, маг вяло отнекивался, не понимая, как может появиться аппетит после такого боя. Ардит на это заметил — а как же ещё, именно после боя и хочется есть, тело требует восстановить потраченные силы, брюхо нетерпеливо рычит в ожидании лакомого кусочка.
После еды маг негромко поинтересовался у Клавуса:
— А мы можем… не убивать?
Высокий, мускулистый силач помолчал, почесал подбородок, ответил медленно:
— Можем. Но тогда убьют нас.
Маг взглянул скорбно:
— Убивать нехорошо…
Проходивший мимо Ардит решил было позубоскалить:
— Конечно, нехорошо! А вдруг тебя убъют! Представляешь, как нехорошо!
Клавус глянул с суровым упрёком, этому бы всё веселиться, неожиданно сообщил:
— Да, убивать плохо. Но мы здесь не просто так. Это разбойники, почти каждого разыскивает стража Семи Городов, а то и северяне. А то и вовсе таинственные Алые Королевства за Долиной… С такими только биться насмерть. Их уже не убедишь, не перевоспитаешь! Это уже не люди!
— Ты неправ, — тихо произнёс маг. — Это всё ещё люди. Потому так плохо… Ящеров, демонов и гарпий побивать куда как хорошо! Побеждать монстров сам Господь велел! А вот убивать человека… Но эти всё ещё были людьми… хотя бы внешне.