Герда поджала губки, но быстро кивнула, спорым шагом устремилась к трём растущим поодаль дубкам. Клавус мерно потопал к Тракту.
Медленно вечерело. Уже прошёл час, когда в некоторых домах Гестиона пьют послеполуденный чай, называют его странно «чай пяти часов». Солнце наконец пробилось сквозь серую пелену, но устало в борьбе, алые перья лучей не поджигают небосвод, а окрашивают в темнеющий багрянец, дневной свет медленно меркнет, землю незаметно накрывает серая тень.
Тракт на Фавор широкой полосой петляет меж земляных возвышений, за ними поросший кустарником луг. Среди кустарника прячется зверобой, видны синие головки васильков, чуть дальше вздёрнул фиолетовые факелы иван-чай, а за ним зелёные лапы одиноких ёлочек. Виден даже белый камень на одном возвышении, может быть, остаток древнего дольмена. Всё это медленно теряет цвет, становится тёмным, подкрадываются сумерки. Застрекотали сверчки, пронёсся странный звук, будто ветер подул в медную трубу, это где-то кричит выпь. На Тракте как назло ни души, Ардит вполголоса ругал купцов и стражников. Вместе с Клавусом соорудили из травы нечто вроде ложа, под голову Богдану положили свернутые рубахи.
Уже совсем стемнело, на Тракте ни одного всадника, зато за деревьями с той стороны послышались медленные усталые шажки. Герда шагает медленно, вид усталый, чуть не упала на шею Клавусу, но с гордостью сообщила, что сторожка на месте и даже не разрушена. Ардит заспорил было — надо в город, первую попавшуюся лошадь он купит, украдёт или возьмёт боем, на что Клавус сурово погрозил кулаком размером с добрый кочан капусты. Артанин фыркнул, но повесил голову. После короткой перепалки силач взвалил мага на плечо, прихватил носилки одной рукой, сзади Богдана несёт его напарник и наставник. Так двигались гораздо медленнее, но подступает ночь, нельзя бросать никого. Герда вызвалась нести носилки, Клавус глубоко вздохнул и ласковым голосом сказал:
— Герда, девочка! Мужскую работу должны делать мужчины! А не веришь — ну… пронеси хотя бы пятьдесят шагов.
Прошли три дубка, Герда снова зажгла факелы, и в мрачноватом сыром лесу стало немного светлее. Однако пламя лишь разгоняет тени, ненадолго рассеивает темноту, в неверном оранжевом свете колеблются скрюченные ветки, под ногами хрустит, за стеной тёмных стволов что-то шуршит, щёлкает. Гулко ухнул филин, затем невдалеке послышался тоскливый вой, Клавус нахмурился.
Но вот впереди послышалось журчание, у ручья ненадолго остановились, и кто мог — сделал несколько больших глотков ледяной воды, Герда заботливо протёрла Богдану лоб, предложила промыть рану, Клавус ответил, что сначала нужно найти хижину. Герда уже шагала, понурив плечи. На обычно задорном, весёлом лице Ардита усталость. Даже Клавус как-то поник, осунулся, чаще останавливался, маг свисает с его плеча, точно кукла.
Долго искать хижину не пришлось, почти заросшая тропка завернула за большой дуб, за паутиной тонких ветвей обрисовался силуэт темного строения. Бревенчатые стены поросли мхом, сбоку притулился тёмный силуэт хозяйственной пристройки. За дверь цепляется плющ, она привалена небольшим камнем, а ещё на ней здоровенная перекладина. Мужчины осторожно опустили носилки, Клавус снял мага, тот безвольно завалился набок. Только теперь стало видно напряжение на лице сурового великана, он слегка обмяк, широкие плечи чуть опустились, а вздох, вырвавшийся из груди, распугал несколько ночных птиц.
Отвалили камень, Герда положила руку на рукоять кинжала, но вокруг лишь ночная тишь. Клавус зажёг от факела кусочек трута, скрылся внутри, Ардит сразу просунул за ним голову. Герда недовольно уставилась на его спину, вошла последней.
Клавус зажёг фитиль в плошке, внутри сырой тёмной хижины заплясал тёплый огонёк. Пахнет пылью, древесиной, дикими травами, что пробиваются сквозь доски пола, и совсем чуть-чуть — сушеными грибами, которые чья-то рука уже сдёрнула с ниток. Грубоватый стол и три табурета, два ложа и простые деревянные настилы. Вместо очага добротно сложенная печь, тут же малая поленница. На удивление, нет ни мусора, ни капканов, ни коричневых сюрпризов от двуногих зверей, что могут водиться и в лесу.
Ардит быстро огляделся, выскочил наружу, вернулся с охапкой хвороста. Клавус попробовал печь. Даже стены не отсырели, на досках мало пыли — похоже, раз в два-три месяца здесь кто-то бывает, и этот кто-то даже проделал слуховое окно, чтоб не копилась сырость.
В пристройке сломанные черенки от лопат, серп, дровишки. На полках отыскался добротный фонарь, котелок, пара деревянных чашек, интересное приспособление из металла на трёх ножках. Ардит объяснил — эту штуку степняки называют таган, но он не понадобится, котелок можно подвесить на прутьях. Богдана и мага уложили на ложа, сын далёкой Славии зашевелился, что-то пробормотал, Клавус встал.