— Мама… Больно…
9
Солнечные лучики застенчиво трогали тёплыми пальцами лицо мага, он чихнул и проснулся.
В хижине тишина, на чистых полках расставлена чистая посуда, пахнет вымытым деревом и чем-то съедобным. На печке укутанный котелок, на столе сухарь, немного вчерашних сушёных яблок. Он неторопливо поднялся, голова будто набита ватой, в висках звенит, его слегка мутит.
Покачнулся, схватился за стену. Ощущение такое, будто невидимый громадный молот решил выбить из него душу… но маг оказался крепче и душу удержал, вот теперь она вернулась в тело и осваивается заново. А тело ещё и есть хочет, рёбра уже сводит от голода, желудок назойливо урчит и требует хорошо прожаренный ароматный кусок мяса, шипящий, с корочкой, прямиком со сковородки. Маг издал утробный звук, потянулся, принялся искать плошку, вспомнил, что с утра принято умываться.
Хлопнула дверь, это явился Клавус, в руке утка, за спиной лук Ардита. Походную тунику и кожаный доспех сменил на простую грубую рубаху и лёгкую куртку, отчего выглядит как пейзанин или дровосек вообще из бронзового века. На мага взглянул пристально:
— Так и тянет спросить, ты всё оллрайт? Но вижу, раз не умер, то жить будешь? Что случилось-то, можешь объяснить?
— Я долго шёл по коридорам, кругом, как враг, таилась мышь… — неожиданно произнёс маг, увидел озадаченное лицо Клавуса, начал объяснять:
— Искра была магической. Он хотел выбить из меня дух, но сил не рассчитал. Или я оказался крепче. Словом, на мой разум напала некая пелена… Было впечатление, что я иду по катакомбам, прохожу коридоры, залы, в руках посох и магическая игла… Потом набежали демоны, пришлось настучать им по головам, заодно нашёл некое устройство, что бросает металлические шарики… Дошёл до главгада, он оказался знатно живуч и изрядно силён, но оружие там валялось вообще невероятное, метало огромный зелёный шар… Словом, разобрался я с ним. С каждым убитым демоном чувствовал себя сильнее, крепче, возвращались воспоминания… и вот я здесь.
Клавус недоверчиво покачал головой, положил птицу на стол:
— Готовить-то умеешь?
— Я только по зельям спец, — сообщил маг уже от двери. — Зато могу сварить такое зелье — в кусты бегать будешь, несколько дней не забудешь!
Герда поймала рыбки, нарвала зелени, а вскоре и Ардит вернулся из города с лекарем и запасом продуктов на несколько дней.
Даже сдержанный обычно Клавус посетовал, что привезённой еды хватило бы на взвод стражников. В двух сумах оказались увесистый окорок и уже нарезанный бекон, галеты и печенье, кусок пирога с рыбой и просто пирожки, бутыль с вином и бидон с молоком. Богдан не приходил в себя, но спал мирно, лишь иногда ворочаясь, стонал во сне. Лекарь, пожилой человек с мозолистыми, но очень ловкими руками, заявил, что кровь могла попасть в лёгкое, посетовал, что зря вынимали оружие сами. Клавус возразил, мол, не первый год имеет дело с разными ранами. Лекарь прослушал тело с разных сторон, простукал, наконец поставил воду на огонь и достал тонкую трубочку для откачивания крови. К удивлению Клавуса, маг из хижины не ушёл, наблюдал всю операцию напряжённо, будто лечили его самого.
Лекарь зашил рану, его с почётом проводили, Ардит собрался за припасами, и маг вдруг обнаружил, что Клавус куда-то исчез.
Вдоль зелёной поляны рассыпаны жёлтыми искорками цветы зверобоя, кое-где виднеются ягоды костяники. Басовито прогудел шмель, стрекотнул кузнечик, затем защебетала малиновка. Тропка сквозь лес плетётся неохотно, затем появляются камушки и камни побольше, кто-то устилал тропу щебнем и галькой. Эта извилистая каменистая дорожка утыкается в устланный камнем круг между четырьмя большими заострёнными валунами. Капище ли это древних божков, некий памятник или место для сборищ — никто уже не ведает, однако камней кругом полно, есть и валуны поменьше.
Гигантского роста человек в тунике и кожаном доспехе неторопливо вышел в каменный круг, задумчиво огляделся. Рукоять меча на бедре отбрасывает тусклые блики, эхо шагов теряется в писке птиц. Сзади послышался частый, дробный перебой лёгкого бега, высокий человек остановился, терпеливо скрестил на груди руки, перевитые буграми мышц.
Из-за поворота мелькнула чёрная молния, так показалось — девушка рассержена, личико покраснело, глазки сверкают гневом, грудь ходит ходуном. Резко остановилась, запылённые сапожки проскрипели по песчанику, взметнулся короткий плащ, она возмущённо уставилась на силача: