Клавус одним неуловимым движением вскочил и уставился на кинжал. Затем перевёл взгляд на лицо мага. Тот улыбнулся, взмахнул рукой — никакого оружия не было и в помине.
— За один раз только одна иллюзия. И это выматывает. Не хуже твоих мешков с камнями.
— То есть ты можешь создать образы вещей? — Клавус смотрел на мага так, будто у того изо рта выпрыгнула змея. — А животных? Людей?
— Человек двигается и говорит, — покачал головой маг, — и не всегда угадаешь, какую штуку выкинут… Нет, образ человека мне не под силу. Какого-нибудь пугала, типа тех же болотников, животного — возможно…
У Клавуса до сих пор был такой вид, будто он вот-вот съест мага живьём. Пройдясь по поляне, великан о чём-то задумался, опустил голову, затем резко взглянул на мага:
— Ну вот что… Чтобы без моего ведома никаких фокусов!
— Клавус, — спокойным голосом ответил маг. — Может возникнуть такой момент, когда моя помощь пригодится в бою… Напугать какого-нибудь вражину, скажем.
— И всё же это лучше обсудить!
— Ну само собой, — развёл руками маг. — Только… Герде можешь сказать. А этим, из Славии… лучше не говори.
— Что, не нравится тебе Ардит? Хороший боец. Ну да я подумаю. Одно запомни — лучше меня предупреждать. А то в бою не до шуток, знаешь ли.
Маг посмотрел исподлобья, хмыкнул и ушёл к костру.
Под утро он начал подмерзать, ворочаться и снова жесточайше отдавил руку, проснулся — в шее стреляло холодными колючими иголками. Клавус уже засыпал костёр землёй, Герда зябко куталась в короткий зелёный плащ. Наскоро перекусили холодной говядиной с солью. Как ни хотелось магу спать, как ни драл глаза кулаками, всё же сообразил — Клавус что — то нашёл в лесу. Про тропинку в обход говорил вроде ненароком, Герда зевала, не вслушиваясь. Но пошли поодаль леса, по тропинке с подорожником. В жёсткой траве кое — где робко прятались одуванчики, первые птахи завели перекличку в сыроватом рассвете.
Ноги зашоркали по ещё влажной траве, тропинка исчезла, но вдали уже видна околица, за которой вольготно расположилась небольшая деревенька. Трое мужиков с косами идут в поле, бабы несут бельё к ручью, солнце начинает золотить крыши, кое — где виден дымок из труб, слабо гавкнул пёс. Клавус остановился, спросил косарей:
— Мужики! Это Квакшино?
Двое даже не удостоили его взглядом, третий, сутуловатый и с залысиной, цыкнул длинно и с недоумением уставился на силача:
— Квакшино?! Вот чудак — человек! Сколько раз повторять — не Лягушкино это, не Квакшино! Жабокряки, понимаешь? Жабокряки!
4
В деревне Клавус с Гердой выбрали комнатку у старосты, остальным достался просторный амбар, где ещё валялись остатки соломы, ржавые косы, обломки вил, колёса от телег. Маг помог Богдану вынести рухлядь на двор, кое — как обустроил топчан. После этого сыны далёкой Славии вместе отправились пострелять дичи. Мага же не просто оставили без присмотра — никто от него вроде бы ничего не требовал. Он посидел на бревне и решил разогнать сомнения — прогуляться по деревне.
Зашёл к местному лекарю, поспорили о способах применения трав. Между делом маг узнал, что лопух вымачивают в молоке, затем делают повязки. Усомнился было в свойствах крапивы — мол, приложи — ка лист крапивы к ране, я посмотрю, что будет! Но лекарь настаивал, что крапива и кровь останавливает, и раны заживляет. Рыбаки почему заворачивают рыбу в крапиву — чтоб не портилась!
По пути к корчме наткнулся на баб, что несли белье к реке, другие развешивали стираное в соседнем дворе. Дородные бабы прошествовали мимо, а вот молодые девки в белых сорочках сверкали голыми ляжками, хихикали, глядя на мага, лукаво улыбались, отводя глаза. Сорочки развевались, платки падали, девки неторопливо нагибались, вроде невзначай позволяя оглядеть свои красоты. Одна девка то ли в насмешку, то ли сомлев от жары, вывалила на плетень прелести, точно булки из печи. Маг замедлил шаг, потерянно вылупил глаза. Девка ойкнула, поспешно кутаясь в сорочку, плеснула в него из ведра, он шатнулся, хотя несколько капель попало на плащ.
— Чего заскучал, красавчик? Айда с нами на речку!
— Твоими бы устами… — осипшим голосом сказал маг, затем опомнился и повторил: — М — да… твоими бы устами.
Местная корчма оказалась бывшим просторным амбаром, столы врыты прямо в землю, даже стойки нет, вместо неё три огромных пня рядком. За ними бородатый рыжий мужик в порядком потрёпанном, но чистом фартуке протирает оловянную миску. На мага кинул подозрительный взгляд: