Очевидно, в московском штабе посчитали, что большая шумиха вокруг Айхера, каковы бы ни были его фактические проступки, сделала невозможным его пребывание в Витебске. Но начальство, очевидно, не убедили в том, что он был антисемитом, иначе не имело бы смысла переводить его на Украину. Кем бы ни был Айчер, похоже, он неуравновешенный персонаж. В мае 1923 года, когда он должен был находиться в столице Украины Харькове, один из руководителей нанес визит в город и обнаружил, что он был в самоволке в Крыму. Его выгнали из миссии. Во всех этих отношениях мужчины АРА также отличались от поселенческих Домработников.
Что касается ищеек советской прессы, то для того, чтобы заставить их завыть, требовалось гораздо меньше, чем нюх айхера. Кроме того, они считали людей Гувера заносчивыми, еще когда те прибыли в Россию. В номере «Правды» от 21 сентября 1921 года Михаил Кольцов описал деятельность в доках, когда американское грузовое судно «Феникс», прибывшее в Петроград из Гамбурга, начало выгружать свой животворящий груз под руководством Боудена и Нойеса: «Бритые джентльмены со значками Американской администрации помощи наблюдают за работой.
«Америка действует быстро». Он точно сообщает, что «мистер Боуден» следил за питанием пятидесяти тысяч детей, что за очень короткое время американцы обследовали весь город, разъезжая на своих автомобилях, и сумели организовать пятьдесят кухонь. Не было никаких сомнений в том, что это уже были великие достижения. «Верно, посланцы Гувера ведут себя с великолепным высокомерием, в стиле герцога, посетившего хижину углежога, плюс манеры торговца, получившего образование в воскресных школах «Христианской ассоциации молодых мужчин»».
Боуден, передавая этот материал в Лондон, не согласился с обвинением в «великолепном высокомерии», «особенно с учетом того факта, что мы очень часто считали необходимым помочь с разгрузкой. Я с трудом могу представить герцога, даже нынешнего герцога, спускающегося по сходням в обнимку с мешком муки».
Но Кольцов, должно быть, заметил что-то, чего не смог увидеть Боуден, потому что в течение последующих двух лет члены АРА не могли поколебать свою репутацию высокомерных не только в советской прессе, но даже среди некоторых из их лучших русских друзей. Петроградский писатель Чуковский, получатель продуктовых наборов АРА и ярый американофил, увидел проблему. Многие россияне думали о спасателях как о «гордых, спешащих американцах, летающих на автомобилях».
Прежде всего в глазах русских эти люди не кажутся добрыми. Они всегда озабочены, даже в спешке. Они всегда официальны и, кажется, смотрят сверху вниз с созданной ими самими позиции превосходства...
Я часто замечал, что после личного контакта с американцами русские кажутся оскорбленными. Они хотели бы, чтобы американцы не только кормили их, но и проявляли сочувственный интерес к их личной жизни. Американцы замкнуты до крайности. Как следствие, говорят, что американцы бесчувственны и чопорно формальны.
Чуковский знал лучше, но только потому, что он провел время с американцами и смог заглянуть под их невозмутимую внешность. У сотрудников АРА была такая же возможность, но не те, кто ею воспользовался. Конечно, народ, столь одержимый собственными страданиями, каким были русские в 1921 году, был бы особенно чувствителен к недемократичности других. Тем не менее, это были американцы из АРА, для которых эмоции и сочувствие не были, если использовать более поздний термин, стандартной операционной процедурой в бизнесе оказания помощи.
Возможно, не случайно, что их Глава, хотя и прославлялся как величайший гуманист эпохи, также считался в определенных кругах отстраненным и слишком деловым человеком. Среди его самых ярых критиков были квакеры из Комитета обслуживания американских друзей. Друзья считали, что Гувер слишком озабочен тем, чтобы АРА доминировала в помощи России, и ставил экономические интересы АМЕРИКИ выше филантропии, в частности, тем, что предпочел отправлять в Россию кукурузу, а не пшеницу.
Это было среди обвинений в непристойном письме, которое Анна Хейнс из «Друзей» написала Гуверу 19 января 1922 года, в котором она также критиковала его за то, что он потребовал от советского правительства выделить 10 миллионов долларов золотыми рублями против выделения 20 миллионов долларов американским конгрессом. В резком ответе Гувер перешел к сути их разногласий: «Если бы мне пришлось резюмировать свое суждение о вашем душевном состоянии, я бы сказал, что оно связано с представлением проблем оказания помощи с точки зрения отдельных жертвователей и отдельных страдальцев, а не с точки зрения наших политических институтов, наших общественных настроений, а также потребностей и средств спасения жизней миллионов».