Пейдж знал, что Келли вряд ли можно назвать репрезентативным случаем. В конце концов, он бросил tools в Уфе всего через шесть месяцев, чтобы продолжить карьеру в рекламе. Более типично, как объяснил Пейдж Томми Берленду в Москве в апреле 1923 года, что возвращенцы с Красной планеты, как правило, «довольно долго бродили вокруг, прежде чем к чему-то привыкнуть». Поначалу ничто не казалось им вполне достойным, пока они не отказались от своих ожиданий, «постепенно приспосабливаясь к деловой жизни, а не к тому, чтобы быть царями в своих собственных королевствах».
Пейдж, похоже, надеялся повлиять на Берленда и его коллег, чтобы они начали декомпрессию еще до отплытия. Тем не менее, он не смог удержаться и рассказал, что Расс Кобб, ранее проживавший в королевстве Саратов, «провернул трюк». По возвращении он поступил на работу в компанию Metropolitan Life Insurance. Работа не оправдала ожиданий. На самом деле, он ее ненавидел. Они устроили свой ежегодный ужин для всех сотрудников, и Кобб переборщил с выпивкой и подумал, что снова командует своими кхирги, и произнес две речи о том, как чертовски отвратительно они ведут свой бизнес. На следующее утро его вызвали в офис президента, конечно, думая, что его собираются уволить. Вместо этого президент сказал ему, что он выдвинул несколько очень хороших идей и что таким образом его повысили до руководителя нового отдела в их чикагском офисе, где он получает довольно хорошую зарплату и имеет довольно жизнерадостные перспективы.
Таким образом, способности, приобретенные на далеких полях голода, не обошлись без применения в мире бизнеса. «Рассел Кобб никогда в мире не осмелился бы сказать собравшейся толпе правду до того, как у него был опыт работы в России.
Бурланд, должно быть, сообщил Пейджу, что намеревается заняться работой, связанной с Россией. Это кажется естественным выбором для того, кто занимал императорскую ложу в течение восемнадцати месяцев, но Пейдж посоветовал этого не делать. «На вашем месте и на месте других за границей я бы попытался понять, чем я хочу заниматься, и у меня не было бы работы, связанной с Россией, как одной из тех вещей, которыми я хотел заниматься, поскольку Россия в этой стране — мертвая буква».
Берланд проигнорировал этот совет и вместе с Уолтером Лайманом Брауном основал компанию Lena Gold Fields Company, которая в 1925 году получила крупнейшую концессию на добычу полезных ископаемых, предоставленную в России со времен революции. Как и большинство подобных деловых начинаний в России времен НЭПа, оно провалилось. Тем не менее Бурланд мог утверждать, что уехал очень богатым человеком: во время поездки в Москву в 1924 году он женился на своей возлюбленной Кате, балерине Большого театра, и привез ее в Америку.
Несколько других бывших кормилиц пытались извлечь выгоду из своего опыта в России, некоторые, возможно, надеялись вернуть былую славу, но возврата к повседневной борьбе не избежать. Их стенания о своем бедственном положении в сочувственной переписке и беседах привели к созданию в 1925 году Ассоциации АРА Идея состояла в том, чтобы сформировать сообщество ветеранов, охватывающее все миссии АРА, но именно российские болельщики вдохновили предприятие и доминировали в его рядах.
В том же году вышел первый номер журнала the A.R.A. Association Review, который начинал амбициозно как ежеквартальный журнал общественного мнения, публиковавший серьезные статьи по таким вопросам, как восстановление Европы и международные отношения, а также обзоры книг. За первые десять лет должно было выйти двадцать выпусков, а за следующие тридцать — девятнадцать, последний подготовил и отредактировал Гарольд Флеминг. Обзор служил форумом для коллективных воспоминаний, для наблюдения за подвигами Шефа, а в популярном разделе «Кто где» — для отслеживания деяний друг друга — и смертей — в старости.
Каждому выпуску было присвоено название, которое могло указывать на особую направленность его содержания — «Славянское число» — или на преклонный возраст его читательской аудитории — «Число по линии талии», «Число с одышкой» — но в большей степени отражало положение дел в мире. Их смысл обычно очевиден, хотя есть один, который вводит американского читателя в заблуждение: «Номер победы», напечатанный в феврале 1929 года. Требуется некоторое время, чтобы понять, что победа, о которой идет речь, была одержана годом ранее с избранием Герберта Гувера тридцать первым президентом Соединенных Штатов. Все члены АРА, как демократы, так и республиканцы, отождествляют себя с триумфом Гувера. Но у них, как и у всех американцев, 1929 год, когда Гувер вошел в Белый дом, навсегда будет ассоциироваться с наступлением катастрофы: октябрьским крахом на Уолл-стрит, за которым последовало сползание в экономическую депрессию и, в конечном итоге, кончина Шефа.