Гантт продолжил работу своего наставника в Павловской лаборатории Джона Хопкинса, которую он основал в 1929 году. В остальном он проявлял особый интерес к российским делам, занимая должность заместителя председателя балтиморского отделения Российской организации помощи пострадавшим от войны и присвоив свое имя фирменному бланку организации под названием Совет американо-советской дружбы. Оглядываясь назад, название звучит достаточно безобидно, но в начале 1950-х такие общества оказались под необычайно пристальным вниманием. По какой-то причине этот конкретный совет дружбы оказался в списке нелояльных организаций Комитета Палаты представителей по антиамериканской деятельности. Ганта попросили объясниться.
Возможно, в обвинительном заключении HUAC что-то было, потому что Гантт теперь утверждал, что на самом деле он ранее написал главе этой организации, чтобы его имя было удалено с ее канцелярских принадлежностей. Проблема заключалась в том, что он забыл вложить свое письмо в конверт, который отправил по почте. Это звучит как невинная рассеянность, которую следует ожидать от великих умов, но в те бешено подозрительные времена оправдание Ганта отдавало глухим звуком недостоверности. Как именно можно отправить пустой конверт по почте, доктор Гантт? И где сейчас было упомянутое письмо? Возможно, это проглотила собака Павлова.
В 1953 году Администрация ветеранов отстранила Ганта от руководства Павловской лабораторией, которую он основал в Перри-Пойнте, штат Мэриленд, и было начато официальное расследование его предполагаемых коммунистических симпатий. Вскоре он был оправдан и восстановлен в должности, после чего его карьера возобновилась. В 1955 году он основал Павловское общество и в течение десяти лет был его президентом; в 1970 году он был номинирован на Нобелевскую премию по медицине.
Более теплые ветры, позволившие Ган-ту восстановить свои профессиональные связи в Ленинграде и Москве, привели советских лидеров на Запад для участия в саммитах и других формах дипломатии, в том числе неортодоксальных. Одна такая встреча в Белом доме вернула американскую миссию помощи на первую полосу «Нью-Йорк таймс», хотя бы на день.
Советским героем в этом второстепенном сюжете был некто Фрол Козлов, первый заместитель премьер-министра Советского Союза и восходящая звезда Кремля, который приехал в Вашингтон летом 1959 года и встретился с президентом Эйзенхауэром. В ходе их беседы Козлов, репетируя аргумент о том, что Соединенные Штаты долгое время не относились к Советскому Союзу с должным уважением, напомнил о голоде 1921 года и бесстыдном поведении АРА, которая настаивала на том, чтобы советское правительство заплатило золотом за американскую помощь.
Козлову, возможно, сошло бы это с рук, — когда дело дошло до деталей, Айк не был Гувером, — если бы не недавняя смерть Джона Фостера Даллеса. В тот вечер на официальном приеме государственный секретарь Кристиан Хертер подстерегал заместителя премьер-министра. «Я хотел прояснить для вас один вопрос», — цитирует репортер Times его вступительную фразу, сделанную «вежливо, но твердо».
Хертер мог постоять за себя, но на всякий случай вице-президент Никсон был на месте, чтобы поддержать его. Три недели спустя Никсон, как известно, встретится с Хрущевым на образцовой американской кухне в Москве, и, возможно, он надеялся разогреться перед этим соревнованием, проведя несколько раундов спарринга с претендентом из Кремля.
«Еда была подарком, — напомнили Козлову двое американцев. — Никакой советской оплаты произведено не было и не требовалось. Согласно Times, вице-премьер сдался без боя.
«Этот вопрос не подлежит обсуждению», — признал он.
Этот обмен мнениями вдохновил Джорджа Кеннана на публикацию статьи «Наша помощь России: забытая глава» в журнале New York Times от 19 июля 1959 года, в которой большинству читателей впервые была рассказана история о голоде 1921 года и американской помощи.
Хрущев снова поместил эту историю в газетах в сентябре того года во время своего двенадцатидневного турне по Соединенным Штатам. В Лос-Анджелесе на обеде в студии «Двадцатый век-Фокс» он дал типично зажигательное выступление. Генеральному секретарю Коммунистической партии Советского Союза только что сообщили, что вопреки его горячему желанию, по соображениям безопасности ему не разрешат посетить Диснейленд. Похоже, это испортило ему настроение в тот день, хотя на этот раз ему удалось не снимать обувь. Кто-то в толпе поднял тему АРА, которая вызвала это переведенное извержение: