- Вполне. Если бы Джо знал это, то он не стал бы шантажировать меня. Вот данные, здесь все о добром десятке главарей заговора. Остальное, я думаю, вы сможете узнать сами.
- Я начну действовать немедля.
- А как я узнаю об успехе операции?
- Это просто. Если вскоре начнутся перестановки и отставки в планетарном руководстве, то значит все в порядке, а если через месяц ничего не произойдет, то это означает мой провал. Но я надеюсь отправить данные в центр, прежде чем начать рисковать здесь.
Они скрылись в темноте, так же как и пришли из нее.
Я не спал всю ночь. Просто сидел перед стериовизором, пил маленькими глотками кофе и общался с Титаном. Все мои защитные системы были включены. Утром явился Питер и я, под прикрытием моих глушилок все ему рассказал.
- Ты не забыл, что на следующей неделе турнир, и сэр Айвенго выступает на нем?
- Откровенно говоря, забыл. Но это не удивительно на фоне таких событий. А тебе я советую тут не появляться, племянник. Если все пойдет не так, то я могу пострадать, а ты должен держаться подальше.
Он ушел. А я еще три дня сидел перед стериовизором. Наконец-то я увидел то, чего ждал: экстренный выпуск новостей. С первых же кадров стало ясно, что тот агент преуспел в своей миссии.
- Правительство уходит в отставку! - едва не выкрикнула голограмма дикторши, стоя прямо посреди моей комнаты. - Назначены временно исполняющие обязанности лица: далее шел длинный список...
Я выключил ящик. Налил себе коньяку и выпил его как воду. Меня сильно трясло. И я понял, что меньше чем бутылкой мне не отделаться. Пришлось идти за бокалом, способным вместить целую бутылку...
Глава третья - Турнир и его последствия
- Бен!
Кто-то тряс меня за плечо.
- Бенджамин, ты в порядке?
Я открыл глаза. Голова гудела как колокол. Я сидел, пьяно раскачиваясь, на Ланселоте, а он стоял возле разделительного бревна, на котором стоял мой племянник Питер с помятым шлемом в руках. Из носа капала кровь, и я с трудом осознал, что это мой шлем и мой нос. Ланселота я назвал так в пику моему не любимому оппоненту, который выступал под этим псевдонимом.
- Я, кажется, жив, но не уверен, что моя голова все еще принадлежит мне.
- Голова на месте, вот только нос разбит.
- Я победил?
- Да, вон к нему бегут медики с роботележкой. Сейчас герольд объявит твою победу.
- Я подожду пару минут, а потом стоит и мне сдаться людям в белых халатах.
Я тупо смотрел на моего противника, на медиков, суетившихся вокруг него. Особой радости от победы я не испытывал. Да, я победил рыцаря значительно выше меня по рангу, но это ничего не доказывало, ведь я знал, что жульничал. Я тронул Ланса и в сопровождении Питера направился в медицинский отсек.
- Бен, - зудел как из далека Питер, - у тебя сегодня еще один бой. Ты будешь драться? Или снять заявку?
При обычных обстоятельствах я бы махнул на все рукой, но сегодня мне хотелось продолжать - когда еще сложится такая уникальная ситуация.
- Я буду драться, Пит, вот только меня накачают лекарствами и буду. Ты лучше пригляди, чтобы доктор не вколол в меня что-либо запрещенное. А то с него станется: вколет в медицинских целях, а потом меня дисквалифицируют года на три - за допинг.
- Ты здорово ему врезал, его конь чуть не сел на зад, а он, не смотря на то, что подставил щит, вылетел из седла как перышко. Вот только брякнулся тяжело.
- Судя по шлему в твоих руках, моей голове повезло меньше, чем заду его коня.
- Кстати, Бен, я сгоняю на склад нашего клуба, поменяю шлем на новый, а то этот так сплющен, что тебе его уже не надеть.
Доктор не одобрял такого убийственного спорта. Его не интересовало, что это древнее рыцарское искусство, а все мы любители средневековой истории. Не прошло и объяснение, что это отличный спорт. Но свое дело док знал. Через час я довольно уверенной походкой вышел из медицинского пункта. Ягодица моя горела от уколов. Но чувствовал я себя почти совсем человеком, а не безголовым зомби.
На скамейке у входа сидел Питер с новым блестящим шлемом, а рядом стоял Ланселот.
- Выглядишь много лучше, - констатировал он. - Пожалуй, герольды допустят тебя к состязаниям.
- Все шутишь. А я, между прочим, победил соперника шестого в рейтинге, а мой рейтинг в конце первой сотни.
- Да, ты улучшил свое турнирное положение, и скоро у тебя снова будет такая же возможность. Не помню, чтобы ты много тренировался в последнее время, но ты точно улучшил свою технику!
Я не ответил, так как это было правдой: причина победы была вовсе не в возросшей технике - и эту причину я знал.
Еще через час я снова сидел в седле и ждал новой отмашки клетчатым флагом. На этот раз моим противником был рыцарь с рейтингом номер девять, разумеется, если считать сверху. Я постоянно себе напоминал, что действие равно противодействию, и о необходимости беречь голову хотя бы потому, что в ней находились мои мозги.
Наконец мелькнул клетчатый флаг, и мы помчались навстречу друг другу. Я, как и в первом поединке, пустил коня несколько быстрее того, что принято считать обычной скоростью. И снова я целил в туловище, прикрытое щитом, боясь, что возросшая сила удара может привести к серьёзным травмам противника. Свой щит я приподнял к самому забралу - второго такого тумака, несмотря на новый шлем, моя бедная голова могла не выдержать. Его копье ударило меня в нижний край нагрудника, едва не попав в луку седла, и разлетелось в щепы. Удар был весьма болезнен: главное, стало нечем дышать. Я был так оглушен, что ничего не слышал, и только лишь увидел, как сломалось мое копье о его щит.
Когда я пришел в себя, Ланселот стоял в точке разворота, а Питер, стоя на барьере, держал мой шлем в руках. Я не помнил, как скакал и как развернул Ланса. Только потом до меня дошло, что мой умный конь все сделал сам. Пот и непроизвольные слезы заливали мне лицо. Я судорожно хватал воздух ртом, и изредка мне это удавалось. При каждой судорожной попытке вдохнуть в грудной клетке довольно сильно покалывало. Сквозь слезы и пот я с трудом разглядел, как моего противника увозила медицинская робототележка.
- Кажется, ты сломал ему руку, - сказал Пит, - и здорово помял щит.
- А мне кажется, что он сломал мне ребра, - отвечал я.
Впрочем, к доктору я добрался своим ходом, верхом на Ланселоте. Док увидел меня второй раз и выразил удовлетворение по тому поводу, что получил окончательное подтверждение своей теории о варварстве средних веков и о сумасшествии тех, кто участвует в средневековых турнирах. А потом он обнаружил перелом ребра, и мне пришлось лечь на регенерацию.
Отговорки, что я пропущу большую часть турнира, его не интересовали. А так как процедура сращивания костей не могла продолжаться менее трех суток, то он был рад тому, что на законных основаниях помог хотя бы одному сумасшедшему любителю практической истории остаться в живых.
- Но, док! Я надеялся на призовое место, - попытался я его разжалобить.
- Увы, теперь мечтанья те погибли в полной красоте, - продекламировал он мне древнего поэта.
В ответ я криво усмехнулся. Зато из установки регенерации меня вынули совершенно здоровым, и помолодевшим лет на десять, по крайней мере, я так себя ощущал.
Так, как я пропустил шесть поединков, то потерял все шансы на призовые места. Этот турнир был для меня потерян. Нам с Питером оставалось только одно - отправиться домой. Сидя в своем огромном удобном и любимом кресле, я сделал философское открытие, что наблюдать за турниром с экрана с чашкой кофе в руке не так уж и плохо, и намного приятнее, чем сидеть на трибуне с поломанным ребром и последствиями контузии.
Заодно с финалом я посмотрел в повторе пышное начало турнира, которое как участник я видеть не мог. Зрелище стоило того, по крайней мере, на мой взгляд. Но возможно это мнение не объективно, надо же успокоить себя по поводу потраченных собственных денег.
Все рыцари со свитами, пажами оруженосцами и прекрасными дамами, на платья которых пошла уйма кружев, сплетенных дамами-энтузиастками вручную в кружевных мастерских нашего клуба, проехали по улицам столицы, затем по улицам нашего средневекового клуба-города, затем собрались на главной площади замка. Под трубы и барабаны глашатаи выкрикивали имена рыцарей, подробно перечисляя их титулы и их свиту. Подчиняясь распорядителям, свиты, во главе с рыцарями, одна за другой проносились по подъемному мосту замка и двигались вокруг ристалища. Каждый останавливался возле своего шатра, которые были заранее установлены по периметру поля.