— Я не убивал Линка, — наконец, пробормотал я.
— Это неважно, убили вы его или нет. Мне необходимо то, что вы забрали из его квартиры.
Луи закашлялся и сплюнул кровью на пол. Потом он скривился, засунул пальцы в рот и вытащил пару обломков зубов. Подняв голову, он пробуравил меня взглядом.
— Я убью этого сукиного сына!
— Вы будете сидеть и молчать, — заявил Тенн. — И сделаете то, что я скажу.
Луи вскочил и рванулся руками к глотке Тенна, точно хотел разорвать его на части. Но Эда не так-то просто было напугать: пистолет был уже в его руке. Луи замер: его гнусная физиономия исказилась от бешенства.
— Будьте прокляты вы и вся ваша вонючая шайка!
— НЕ шепелявьте, Луи. Сидите!
Гриндл опустился на стул и вновь уставился на осколки зубов на ладони. Ведь он так гордился своими красивыми, ослепительно белыми зубами.
Он кинул их на стол и не мог отвести от них глаз. Потом он стал ощупывать десны языком, как будто еще не верил в случившееся — злоба его была беспредельна. Сейчас он не спускал с меня пистолета и, ослепленный бешенством, Луи мог натворить сейчас что угодно.
— Чертов сукин сын, чтоб ты сдох! — проклинал он меня. Затем он принялся в ярости бить кулаком по столу. — Черт возьми, этого не случилось бы, если бы я действовал по-своему! Я прикончил когда-то Фаллона и его шлюху, потом этого вонючего Линка и никогда со мной такого не случалось. Я убью тебя, мразь!
Я поднял голову и обвел присутствующих взглядом.
— Вам вставят новые зубы, еще красивее, Луи, — вежливо и спокойно проговорил Эд. Он всегда отличался вежливостью.
— Вы ужасный шалун, мистер Хаммер. Вы ударили по самому больному его месту — по его тщеславию.
— А вам что до этого, Эд?
— Люди должны сочувствовать друг другу.
— Конечно, — усмехнулся я, хотя это движение и причинило мне боль. Я вам тоже сочувствую и буду сочувствовать, когда вас постригут для электрического стула.
— Я думаю, — пробормотал он, когда Луи вернется, пусть он займется вами по-своему.
— Как в добрые старые времена... когда Фаллон пытал горящими сигаретами и раскаленными щипцами.
Эд нахмурился.
— Хватит болтать и говорите сразу, где «это»?
— Что «это»?
Луи все еще полоскал полость рта, и не повернув головы, Эд обратился к здоровяку:
— Покажи ему, Джонни.
Мастодонт быстро подошел ко мне. Под его рубашкой были заметны выпирающие мускулы. Быстрое движение кулака и я вновь отключился. Холодная вода привела меня в себя. Промежутки между раундами стали увеличиваться.
Джонни прохрипел:
— Он готов, Эд. Я думаю, он не знает, о чем вы его спрашиваете.
— Должен знать! — Эд сердито стукнул тростью об пол. — Добавьте еще.
И опять повторились водные процедуры. Вода смыла кровь с моих глаз и я снова стал зрячим, и это достаточно прояснило мою голову.
Эд заметил, что я очнулся. Он держал в руке зажженную сигарету и задумчиво разглядывал горящий кончик.
— Вы меня слышите?
Я лишь кивнул в ответ.
— Советую вам понять, так как я спрашиваю вас в последний раз. Лучше вспомните... Ведь если вы сдохнете, то уже ничего не сможете сделать.
— Скажите... какого черта... вы хотите?
— Вы отлично знаете, что я имею в виду. Вы с самого начала ввязались в это дело и у вас уже возникли неприятности с полицией, мистер Хаммер.
Хотя вы и частный детектив, но вы уже прикончили немало людей, и по-своему тоже жестоки и безжалостны, как и я... ну, может, не так умны. Поэтому я сижу тут, а вы там. Ну что ж, можете хранить это для могилы. Я не сомневаюсь, что вы спрятали его где-нибудь в укромном месте, но после вашей смерти никто не сможет этого найти. Ну, мне пора, Джонни. Посмотри, где там Луи?
Парень вышел за дверь и через минуту вернулся.
— Он в постели, и его тошнит.
— Тогда оставьте его в покое. Развяжи этого типа.
Веревки спали с моих рук и ног, но я не мог шевельнуться. Они подождали, пока у меня восстановится кровообращение. Когда я зашевелился, Джонни рывком поднял меня на ноги.
— Что с ним делать, Эд?
— Что угодно! Мартин, отвезите меня в город, мне все уже надоело.
Коротышка отсалютовал двумя пальцами и подождал, пока Эд возьмет в руки шляпу и трость. Из него вышел бы отличный слуга. Он открыл перед Эдом дверь и даже придержал его за локоть на ступеньках. Через минуту заработал мотор и машина уехала.
Джонни схватил меня за воротник и приставил пистолет к спине.
— Вы слышали, что вам было сказано? — заворчал он и принялся толкать меня к двери.
Я был еще очень слаб, но управлять машиной еще мог. Джонни уселся рядом, прижавшись к дверце и держа пистолет в руке. Я попросил закурить и он угостил меня сигаретой. Вновь я использовал прикуриватель на щитке машины. Когда я докурил, Джонни дал мне еще одну и засмеялся, когда заметил, как трясутся у меня руки, когда я сначала опустил стекло машины, а потом поднял его, чтобы выкинуть окурок. Он все еще продолжал смеяться, когда я резко свернул в сторону по его приказу.
Наконец, Джонни приказал мне остановиться и мои руки бессильно повисли по бокам. На мгновение он отвел от меня взгляд, чтобы взяться за ручку двери, и больше ему уже не пришлось смеяться. Раз пять я разрядил ему в голову свой 32-й, вытащенный из ботинка и, распахнув дверь автомобиля, я выпихнул его на дорогу, успев, правда, выхватить из его рук свой пистолет. Когда я разворачивался, лучи фар осветили его тело, которое все еще трепетало в агонии. Наверняка его уже поджидали черти в преисподней.
Уже начало светать, когда я подкатил к уже знакомому дому. Та же дорога, поросшая травой, и машина у входа. Выключив двигатель, я вылез из машины. Около дома стоял уже не пикап, а та машина, которая привезла моих конвоиров, когда они взяли меня в моем доме. Я понял, кто сейчас находится в доме. Коротышка, которого Эд Тенн назвал Мартином, вернулся за Луи Гриндлом. Я обошел вокруг дома и остановился под окном спальни. Было слышно. как Луи ругается с парнем, крича, чтобы тот перестал трясти его.
Я заглянул в окно, но там не было света, а шторы не позволяли видеть внутреннее убранство и людей. Снова послышался плеск воды и какие-то неразборчивые слова. Луи удалился вглубь дома, и я попытался воспользоваться этим шансом. Скользнув вдоль стены, я приблизился к входной двери. Почва была мягкой, но я все равно старался двигаться как можно бесшумнее. Пригнувшись, я одной рукой взялся за ручку, держа пистолет в свободной руке.
Ручка повернулась совершенно бесшумно: какой-то благодетель совсем недавно смазал ее, и я приоткрыл дверь. Она также бесшумно открылась.
Затаив дыхание, я скользнул внутрь и прикрыл за собой дверь. Переведя дух, я двинулся дальше. Сердце стучало так громко, отдаваясь в ушах, что я опасался, что меня услышат. Мои ноги были еще слабы, а пистолет слишком тяжел, чтобы я чувствовал уверенность в своих силах. Наконец, я с трудом преодолел слабость, охватившую мое тело. Сейчас нельзя расслабляться!
Необходимо получить ответ из разбитого рта Луи. Я зашатался и, стараясь удержаться рукой за стену, двинулся, но рука соскользнула и упершись в дверь чулана, захлопнула ее.
Тихо... очень тихо... совсем тихо...
Совсем рядом слышалось чье-то дыхание. Человек находился рядом, вероятно по другую сторону кресла. Наверное, он тоже слышал меня, но не затаился. В другом конце комнаты раздался легкий шум и голос рядом со мной прошептал: «Он здесь».
Выстрел ослепил и оглушил меня, и сразу же раздался крик и чьи-то проклятия. В ответ раздалось два выстрела и тяжелый звук падающего тела.
В темноте раздался голос Луи:
— Я прикончил этого сукиного сына, — он все еще шепелявил. Затем он вышел из-за кресла и я увидел его силуэт на фоне окна.