Наши голубки переместились тем временем еще на несколько шагов и почти уткнулись в экран Хирургии. Если бы мне пришлось выбирать место для того, чтобы скромненько, по-британски почмокаться, то о Хирургии я подумала бы в последнюю очередь. Но Лили, похоже, не разделяла моих предрассудков, хотя, помнится, как-то говорила, что ей пришлось повертеться в полевом госпитале Паукообразных до того, как ее перевели на Станцию.
Но у нее не могло быть ничего и отдаленно похожего на тот опыт, который я приобрела за свою короткую и неплодотворную карьеру в качестве медсестры у Пауков, когда у меня начались мои отвратительные кошмары, после того, как я плюхалась на пол, увидев, как доктор щелкает тумблером и существо, тяжко израненное, но тем не менее имеющее вполне человеческий облик, вдруг превращается в кучу странных сверкающих фруктов – уф, это воспоминание у меня всякий раз вызывает тошноту. И подумать только, мой дорогой папка мечтал, чтобы его Греточка стала доктором!
Ладно, чувствую, это меня заведет слишком далеко, и, в конце концов, вечеринка продолжается.
Док что-то очень быстро лопотал Сиду – и я только надеялась, что он не будет по своему обыкновению подражать крикам животных – звучит это очень неприятно, и как-то раз отдыхавшие здесь внеземляне были всерьез оскорблены.
Мод показывала Марку, как пляшут тустеп в 23 веке, а Бур сидел за роялем и импровизировал, стараясь попасть ей в такт.
Наконец глубокие успокаивающие звуки подействовали на нас; лицо Эриха прояснилось и он привлек меня к себе. И мне захотелось оторвать ноги от мозаичного пола, который мы не покрываем коврами, потому что большинству наших обожаемых внеземлян это не нравится, и я далеко откинулась на кушетку, ту, что возле рояля, обложила себя подушками и взяла новую порцию выпивки, а мой дружок-нацист собрался разрядить свою мировую скорбь через песню. Меня это не очень беспокоило, потому что его баритон вполне переносим.
И все было хорошо, и Хранитель работал вхолостую, просто поддерживая существование Станции, пришвартованной к космосу, без напряжения, разве что время от времени делая ленивый гребок. Временами уединенность Станции создает ощущение счастья и комфорта.
Бур поглядел на Эриха, который кивнул ему в ответ, и они запели ту песню, которую все мы знали, хотя мне так и не удалось выведать, откуда же она у нас появилась. На сей раз она заставила меня вспомнить о Лили, и я задумалась, почему бы это; и еще почему в традиции Восстановительных Станций называть новенькую Лили, хотя на сей раз оказалось, что это было ее истинное имя.
Глава 4
SOS ИЗ НИОТКУДА
Де Байаш, Фреска, миссис Кеммел кружились
Вокруг содрогающегося Медведя,
Расщепленные на атомы.
Я вдруг осознала, что Эрих поет без аккомпанемента рояля, повернула голову и увидела, что Бур, Мод и Сид со всех ног несутся к контрольному дивану. На Главном Хранителе мигал зеленым индикатор экстренного вызова, и даже я мгновенно поняла, что это – сигнал бедствия; на секунду мне стало нехорошо. Когда Эрих дошел наконец до слова «Дверь», я мысленно дала себе хорошего пинка в зад (это иногда помогает), и мы рванулись к центру Станции. Марк бежал вместе с нами.
Мигание уже прекратилось к тому времени, когда мы подбежали, и Сид сказал, чтобы мы не шевелились, потому что наши тени ему мешают. Он вперился глазами в индикатор, а мы застыли, как статуи, пока он нежно шевелил ручки настройки, будто ласкал любимую.
Затем его рука метнулась к Малому Хранителю и тут же Станция погрузилась во мрак, столь же плотный, как тот, что царит в наших душах.
Все исчезло; я догадывалась, что Сид пытается раздуть зеленый огонек, которого мне было совершенно не видно, хотя глаза уже адаптировались к темноте.
Наконец, очень медленно, зеленый огонек снова стал разгораться, и я увидела в его отблеске надежные лица старых друзей – хотя зеленые блики делали их похожими на водяных – и вот индикатор разгорелся совсем ярко.
Сид включил освещение и я выпрямилась.